Он рассмеялся! Сказал, что я не должен с ним так говорить, поскольку мы с ним, возможно, гораздо ближе друг к другу, чем это может представляться. Казалось, он намекал на некую существовавшую между нами связь. — Бимиш-Невилл покачал головой. — Этот человек был удивительно ловкий манипулятор. В этом ему не откажешь.

Кэти поразила странная ирония, сквозившая в данной Бимиш-Невиллом характеристике Петроу.

— Я старался не обращать внимания на ту панибратскую манеру, в какой он со мной разговаривал. Между тем со стороны могло показаться, что из нас двоих хозяин — он, а я простой соискатель места, который пришел устраиваться на работу. Потом его поведение неожиданно изменилось. Он сказал, что моя помощь ему не нужна, поскольку у него много влиятельных друзей. Но мне придется ему помогать в любом случае. Некоторые пациенты, по его словам, считают методы Стенхоупской клиники слишком обременительными, а здешнее существование — тоскливым. Они хотят получать за свои деньги нечто большее, нежели морковный сок и гидротерапию, и он в состоянии удовлетворить их потребности. Тут он совершенно открыто заявил мне, что снабжает некоторых пациентов наркотиками.

Вы можете себе представить, какой шок я испытал. Я, конечно, вышел из себя, особенно когда узнал, что он получил партию наркотиков от моего знакомого Эррола, который поставляет в клинику зелень и овощи. Тогда он начал рассказывать мне, что Эррол рассказал ему о той помощи, которую я оказывал его матери…

Бимиш-Невилл замолчал. Он попытался было налить себе в стакан воды из стоявшего на столе графина, но руки у него так сильно тряслись, что Кэти пришлось прийти ему на помощь. Он залпом выпил воду, потом некоторое время сидел с открытым ртом, с шумом втягивая в себя воздух, потом опять выпил воды. Прошло еще несколько секунд, и он заговорил снова:

— Вот, собственно, и все. Я оставил его, поспешил к себе в офис и договорился по телефону с Эрролом о встрече во второй половине дня. Мне хотелось выяснить, что он в действительности рассказал Петроу. Ничего другого в тот момент мне в голову просто не приходило.

— Когда вы приехали к Эрролу, он подтвердил, что Петроу все знал о том, как вы помогали его матери?

Бимиш-Невилл кивнул:

— В общем, да. Это был настоящий кошмар…

— Сколько было времени, когда вы вернулись от Эррола?

— Не знаю точно. Было уже темно. Пожалуй, около половины шестого.

— Вы видели Петроу после этого? Скажем, в гимнастическом зале?

Он покачал головой:

— Не видел. В подвале я не был и сразу прошел в свой офис. Буквально в следующую минуту ко мне зашла Лаура, и я по выражению ее лица понял: что-то стряслось. Лаура была бледна, напряжена и, казалось, пребывала в состоянии контролируемого шока. Такой вид бывает иногда у медицинских сестер, когда перед их глазами происходит нечто ужасное, а они, не имея возможности вмешаться или что-либо сделать, просто стоят и смотрят на это. Меня более всего поразила одна деталь: то, что в этот момент она сжимала в руках свою чековую книжку.

— Чековую книжку?

— Да. Она, можно сказать, прижимала ее к груди. — Доктор снова налил себе воды и сделал глоток. — Я осведомился, что случилось, и она спросила: «Что тебе сказал Петроу?» Я удивился, потому что не говорил ей ни о своей встрече с Петроу, ни о поездке к Эрролу. Я начал рассказывать ей об угрозах Петроу выдать меня в случае, если я не стану ему помогать, но она прервала меня словами: «Он мне тоже угрожал». Я страшно разозлился, но она вновь остановила мои излияния и сказала, что мне ничего не надо делать. Тем более что ничего уже не поделаешь. Она сказала, что ее брат Джеффри поможет ей и что они с ним обо всем позаботятся.

Бимиш-Невилл повернулся к Кэти:

— Тогда я понял, зачем ей понадобилась чековая книжка. Вернее, так мне казалось. Я подумал, что она откупилась от него. У нее были деньги, поскольку в свое время они с Джеффри унаследовали некоторую сумму от своих родителей. Короче говоря, я вообразил, что именно это она и имела в виду. Я начал было протестовать, но она заставила меня замолчать, уверяя, что все уже устроено и я не должен больше об этом упоминать. Только значительно позже, уже на следующее утро, когда Джеффри явился ко мне с известием, что Петроу повесился в храме, я позволил себе взглянуть на вещи по-другому. Я попытался вспомнить, что она дословно тогда мне сказала и какой смысл вкладывала в свои слова.

В тот вечер, когда вы, сержант, и ваши коллеги покинули большой дом, она рассказала мне, что Петроу узнал о ребенке, как преследовал ее и насмехался над ней, говоря разные мерзости. Тогда я наконец осознал во всей полноте, что заставило ее пойти на убийство.

Пораженные Кэти и Брок уставились на него во все глаза.

— Значит, это ваша жена Лаура убила Алекса Петроу? — Кэти медленно, чуть ли не по буквам выговаривала каждое слово.

Он кивнул.

— Подтверждает свои слова кивком, — сказала Кэти в диктофон.

— Она ведь об этом вам говорила, не так ли? — спросил Бимиш-Невилл. — Я знал, что она рано или поздно в этом признается. И я убежден, что Джеффри здесь ни при чем. Он не участвовал в этом деле, по крайней мере вначале. Убийство Петроу — акт импульсивный, совершенный под воздействием стресса и, более того, спровоцированный. Джеффри пришел ей на помощь позже, когда появилась необходимость перетащить тело в храм.

— Вы когда-нибудь это обсуждали?

— Нет. После того как она рассказала мне о его угрозах и… хм… неприличных предложениях, она сказала, что все уже кончилось и что она больше не хочет ни при каких условиях об этом разговаривать. Я согласился.

— А как насчет Рози?

Бимиш-Невилл снова с силой потер лоб, будто бы пытаясь заставить свой мозг функционировать.

— Видите ли, она похоронила это в себе. Внешне все выглядело так, как если бы она совершенно об этом забыла. Ее поведение, манеры казались абсолютно нормальными. Я тоже старался вести себя соответствующим образом. У Джеффри в этом смысле ничего не получилось. Все это слишком сильно на него подействовало. Сознание содеянного его сестрой, мысль о том, что он стал ее соучастником, иначе говоря, преступником — по крайней мере в глазах закона — вызвали у него угнетенное состояние, именуемое комплексом вины. Кроме того, его стали мучить постоянные позывы к рвоте. Он не мог спать, не мог заниматься любовью со своей невестой Рози.

Состояние Джеффри вызвало у Рози озабоченность. Она разговаривала об этом и со мной, и с Лаурой, хотя нам не очень хотелось иметь с ней дело. Но мы оба изо всех сил старались помочь Джеффри. Я дал ему список трав, настойки из которых применяют при бессоннице и нервных срывах, но Джеффри они не помогли. Лаура держала себя с Рози довольно жестко, поскольку ей было трудно контролировать свои чувства и воспоминания даже и без напоминания о случившемся со стороны других людей, что происходило всякий раз, когда она имела дело с братом или с его невестой. Рози нравился Петроу, и она подозревала, что состояние Джеффри как-то связано с его смертью. Этот факт тоже сыграл свою роль.