И триумфальным воплем он закончил монолог.

– Да, ты нашел ключ, – спокойно сказал Раваджан, – и, видимо, считаешь себя гением. Как и Фауст, слишком много возомнивший о себе после того, как заключил сделку с дьяволом. А ты не задумывался о том, что якобы прирученный тобой демон, добывший тебе эти сведения, использует их по своему усмотрению, для достижения своих собственных целей?

– Цели определяю для него я…

– Нет! – вскричал Раваджан, терпение его лопнуло. – Ты всего лишь инструмент для него – глупый, слепой инструмент. Тебя обуяла алчность, ты страдаешь манией величия. Ты только посмотри на себя – еще немного, и ты будешь в полной его власти… Ну, ладно, хорошо, ты получил свои драгоценные схемы и чертежи, теперь ты – герой. Оставь их себе и распоряжайся ими, как тебе заблагорассудится… но помоги мне отделаться от него, пока еще не слишком поздно.

– Отделаться? Сейчас, когда столько шамширских тайн еще не разгадано? – Сабан презрительно фыркнул. – За кого ты меня держишь, Раваджан?

Раваджан устало вздохнул.

– За болвана, который по своей глупости может погубить Шамшир, Триплет, а заодно и все Двадцать Миров… если его вовремя не остановить.

Сабан начал было что-то говорить… и вдруг закрыл рот, уразумев смысл последних слов Раваджана.

– Что значит «остановить»? – прошипел он. – Ты не сможешь остановить нас, будь у тебя даже пять жизней, а не одна.

Раваджан уставился на него, чувствуя, как по спине пополз холодок. «Мы»… То же самое слово, произнесенное с той же интонацией, с которой произнесла его Мелента. «Все, – подумал Раваджан, – на Сабане можно ставить крест. А я ведь еще хотел попытаться вырвать его из лап демона, сделать своим союзником. А теперь мне придется его убить».

– Мне не понадобится пяти жизней для того, чтобы остановить тебя, – сказал Раваджан, чувствуя, как бесконечная печаль наполняет душу. – Ждать осталось совсем недолго. Я пригласил сюда кое-кого из Карикса, и человек этот скоро прибудет.

Сабан остолбенел.

– С Карикса? Что ты хочешь этим сказать?

– То, что сказал. Поскольку я не уверен, что сам справлюсь с твоим демоном, я попросил помощи у одного заклинателя. Его зовут Гартанис – думаю, демон твой слыхал о нем.

Призрачный шепот вдруг усилился и звучал теперь, казалось, уже в мозгу Раваджана.

– Да, определенно слыхал, – сказал Проводник. – Чудненько. Так, может быть, попытаешься уговорить его сдаться и мирно вернуться на Карикс? А оттуда – в четвертый мир.

Сабан судорожно глотнул воздух, издав горлом резкий, скрежещущий звук.

– Ты блефуешь, – выдавил он из себя. – Ты здесь… Гартанис на Кариксе… и между вами тысячи духов.

– Духи Карикса? Конечно… но мне не нужно отправляться на Карикс. Я же сказал тебе: Гартанис уже в пути, скоро будет на Шамшире.

– Невозможно. Через телепорт… – Сабан прикусил язык.

– Через телепорт с духами можно только устно общаться? – продолжил Раваджан свой вариант начатой Сабаном фразы. – Не беспокойся, ты не выдашь мне страшной тайны – я и без того знаю, как ты это сделал. Простое персонифицированное заклинание вызова, с использованием имени твоего нового духа-повелителя в середине…

– Астарот не повелитель мне… – Сабан вдруг застыл с открытым ртом, выпучил глаза и скрючился, ухватясь руками за живот… а когда он снова выпрямился, то больше уже не походил на человека.

Во рту у Раваджана мгновенно пересохло. Ему все же удалось выудить из Сабана последнюю частичку требуемой информации – имя демона, – но, похоже, цену за это предстояло заплатить высокую.

– Итак, тебя зовут Астарот? Ты готов сдаться и вернуться на Карикс, Астарот?

– Ты не уйдешь отсюда.

Раваджан замер. Губы Сабана не двигались… а слова, казалось, окружали Раваджана со всех сторон. В мозгу вспыхнуло воспоминание о схватке с паразитным духом, и на какое-то мимолетное, ужасное мгновение Проводник решил, что демону удалось-таки овладеть его разумом. Но через секунду он понял, в чем дело.

– Неплохой трюк, Астарот, – сказал Раваджан небрежным тоном. – Значит, ты научился пользоваться бытовым синтезатором голоса?

– Я уничтожу тебя, – продолжил голос, будто не слыша слов Раваджана. – И ты, и человек женского пола – оба вы умрете.

– Не думаю, – покачал Раваджан головой. – Во-первых, Даная – «человек женского пола», как ты назвал ее, – уже вне пределов твоей досягаемости. Именно она отправилась на Карикс за Гартанисом. И, я думаю, он не откажется…

И тут Сабан молниеносно выхватил из ножен самонацеливающийся кинжал.

– Ты умрешь сейчас, человек Раваджан! – возопил демон таким голосом, какой не смогли бы воспроизвести голосовые связки человека.

Сабан отвел руку с кинжалом за плечо, чтобы размахнуться и метнуть…

К нему со свистом устремился вырвавшийся из перчатки Раваджана хлыст и ударил по руке с кинжалом. Раздался резкий треск ломающейся кости, клинок упал на толстый ковер, застилавший пол гостиной. Стены издали пронзительный крик, а Сабан, не произнеся ни звука, нагнул голову и ринулся в атаку.

И вдруг все стены одновременно охватило языками пламени.

Раваджан отскочил в сторону, втягивая хлыст в перчатку, и, когда Сабан, не встретив на своем пути преграды, пронесся мимо него и притормозил, Раваджан снова выпустил послушное оружие. Прежде чем Сабан успел обернуться, щупальце обвило его шею, одержимый демоном конвульсивно дернулся… и все было кончено.

Демон не мог, конечно же, выразить переполнявшую его ярость криком, поскольку носитель его, Сабан, был уже мертв – хлыст Раваджана свернул ему шею. Не мог он воспользоваться и голосовым синтезатором – тот, судя по всему, уже занялся огнем и вышел из строя. Как бы то ни было, падение трупа Сабана на пол не сопровождалось никакими звуками, кроме, разве что, усиливающегося рева пламени. Раваджан подхватил с тлеющего ковра кинжал и бросился к окну, заслоняя рукой лицо от невыносимого жара. Не теряя ни секунды, Проводник поднял над головой тяжелый стул и швырнул его в проем. Стекло разлетелось вдребезги. Широко шагнув, Раваджан нырнул головой вперед в разбитое окно, навстречу благословенной прохладе.

Как раз вовремя. Едва он упал на землю и откатился в сторону, как потолок гостиной, где он только что был, со страшным грохотом обвалился.

– Помогите ему! – крикнул кто-то, и вдруг с полдюжины крепких рук схватили его и подняли на ноги, кто-то осторожно отряхнул осколки стекла с его туники и ладоней.

– Что случилось? – прокричал чей-то голос.

– Не знаю! – ответил Раваджан, озираясь.

На безопасном расстоянии от дома собралась немалая толпа зевак, с благоговейным ужасом наблюдавших, как рушится великолепное здание, как восходит к небу громадный столб черного дыма, прорезаемый снопами ярко-оранжевых искр. – Мы стояли с Сабаном в гостиной и разговаривали… Вдруг начался пожар.