— Не вздумай! — всполошился мужчина, бросаясь к напарнице. — Не дай Ануэ, они об этом узнают! Особенно сейчас перед решающей битвой с Альянсом. Неужели ты не понимаешь?

Рэн погладил Эрнию по плечу, словно успокаивая, и нервно заходил перед ней по комнате. Взгляд напарницы недовольно следил за ним из-под длинной челки.

— Я — символ этой борьбы! — громким шепотом принялся объяснять мечник. — Они все верят в мою неуязвимость, мою силу, мое пренебрежение опасностями. Я как флаг, знамя — я должен быть красным, чистым и гордо развиваться над их головами. Они к этому уже привыкли. Нельзя показывать, что знамя запачкалось, а древко надломлено. Тем более, когда мы так далеко зашли.

— Но ты надломленное знамя! И они это видят! — возразила Эрния. — Ничего особо не изменится, если ты расскажешь им, насколько именно все плохо. Это лучше, чем если ты просто сгоришь в решающий момент! Тогда они еще и будут думать, что это случилось по их вине! Из-за их невнимательности и слепой в тебе уверенности!

— Отнюдь не слепой! Даже несмотря на все мои трещинки и затертости я — все еще очень бодрый коврик, развивающийся на ветру! И это дает им надежду и мысль, что я — вообще неубиваемый гобелен! Кто еще так сможет?

— Отдай инициативу Джейту. Побереги себя! Если ты знамя, то почему первый же идешь на бой и рвешься так окончательно сломаться? Ты же хочешь победить Альянс, так? Закончить этот путь героем?

— Таков мой план, — мужчина развел руками, словно не понимал, к чему ведет напарница.

— Тогда почему ты так нещадно себя истязаешь? Бросаешься, не думая о себе, из крайности в крайность? В сражении с Арктуром ты просто кидался под его атаки, — на краешках глаз девочки снова проявились непрошеные слезы, а голос задрожал. — Даже не думал сражаться серьезно, беречь силы, заботиться о восстановлении. Ты всем своим поведением буквально только и нарывался на то, чтобы героически погибнуть! А тот момент с Иджи? Что вообще это было? Кинулся прямо на его руку! О чем ты вообще думал?!

— Ой, да что ты к его руке привязалась? — махнул протезом Рэн. — Ты же и так ее срезала! В чем проблема? Показала парню наглядным образом, что каждый имеет право на личное пространство, которое лучше не нарушать! Все же закончилось хорошо! Джейт с Ксаном нам подсобили! Все остались целы.

— Вот именно! Поэтому я и прошу тебя все им рассказать! — взмолилась девочка. — Пожалуйста! У тебя же сильная команда! Подумай о себе! Дай одному из них проявить себя, пусть они станут героями! Ничего мир не потеряет, если вдруг узнается, что Рэн Однорукий не такой всесильный и непобедимый!

— Нет! Как раз наоборот! Мир потеряет все! Открой глаза, девочка! — зашипел Рэн, махая руками. — Этот мир, Альянс, Арктуры, Корвы — они все думают, что герой, главная угроза — это я! Во всех сводках сети Ай-Зур, везде одни и те же приказы: убить Рэна! Они видят угрозы только во мне! Моих ребят за спиной они даже не принимают в расчет! И это наш козырь! Я прикрываю их от этой участи, которую взял сам на себя!

Не справившись с эмоциями, мужчина поспешно вытащил фляжку из кармана и сделал крупный глоток. Судя по звукам, содержимого в легендарном сосуде осталось все на пару приемов. Пока Рэн нервно разбирался со своей порцией успокоительного, Эрния поспешно вытерла слезы с лица. Но ей сдержать себя, явно, было сложнее.

— Все эти одиоты там, — продолжал Однорукий, — они думают, что я — эридовы искры. Что я раздуваю пламя революции, сопротивления. Думают, если меня погасить, все кончится. В этом ключ к нашей победе. Ведь я — лишь вершина разгоревшегося костра. Самая горячая и больно кусающаяся, но не имеющая силы без того, что ее питает. Даже если вся мощь Альянса обрушится на меня, пригаснет пламя, но разгорится затем вновь! Все эти храпящие там ребята — они мои искры. Они мои поленья. И я не могу допустить, чтобы они заняли мое место. Я им такой судьбы не желаю. Этот путь они закончат героями. Потому что Альянс их недооценил. Обычных ребят с улиц наших странных миров. А я — всего лишь вынужденное прикрытие. И когда холод, против которого мы боремся в эту тяжелую ночь, отступит, надобность во мне пропадет. А они засияют десятками похожих на звезды искр.

— Ты дурак! — уже совсем без сил противостоять логике мечника бросила девочка. — А как же ты?! Как же ты сам?! Почему о себе ты не думаешь? О том, что ты будешь делать после победы? Почему ты ведешь себя так, будто твоя главная мечта — оказаться еще одним именем на памятной доске для героев этой эпохи?

— Да потому что мое имя и так уже на этой доске, — устало отозвался Рэн. Выдохнув, он осел на корточки. Его взгляд застыл где-то в пустоте. — Я сейчас живу в кредит у Судьбы для одной конкретной цели. И когда закончу все свои дела, меня ждет приятный покой и забвение. Я не должен был выжить в той битве, в День Корва. Но, все сложилось немного иначе… наверняка, подарок Кида, мое возрождение, — все это не случайно. Может быть, именно так и должно было быть. Я — всего лишь запасной план Кида. Аварийный протокол на случай, если Альянс однажды ощутит себя победителями в битве с нами…

— А может быть, ты просто вернулся к жизни, использовав знания величайшего эрикрисса последнего столетия, — не унималась девочка. — Потому что хотел жить! Как тебе такой вариант?

— Эрния…

Тяжело вздохнув, воин снова закрыл лицо руками и замолк. На минуту воцарилась тишина. Небольшая пауза в битве двух сознаний, двух разделенных душ, все больше уходящих друг от друга на пути к мечтам. Девочка почти безостановочно вытирала слезы, не сводя взгляда со своего покровителя. Но по ее личику было видно — сдаваться она не собиралась.

— Скажи, Эрния, — вдруг тихо с легкой улыбкой продолжил Рэн, опуская руки. — Ты вообще представляешь меня в кругу семьи? Мужем любящей жены, которая сможет принять мои заскоки, своенравность и военную выучку? Отцом троих детишек, каждый из которых унаследует мое великолепное очарование бомжа, бредовость психопата и суицидальную склонность к разрушению любого порядка? Даже, вот, без всего этого бреда, который я только что выдал — я и семья в доме, залитом солнцем, где-нибудь в мирах. Вне войны, вне трагедий… с заботами только об урожае и состоянии нашего дома…

— Я… — на смущенном лице девочки появилась робкая улыбка, — да, я могу такое представить… Как хочешь, но я могла бы…

— А ведь мне никогда не везло с девушками, — продолжил мужчина с рассеянной улыбкой. — Не то, чтобы совсем. Просто я никогда особо не интересовался отношениями или чем-то подобным. Сколько бы не думал об этом, мне, обычно, просто некогда было искать себе подругу. Со мной были мои друзья: Кид, Эйн, Нэйт со своей девушкой… Мне этого хватало. Я и не успевал подумать о времени, когда можно было бы уже остепениться, осесть и подумать о семье. А сейчас… сейчас уже поздно. Да и нет в этом необходимости.

В темноте он медленно поднялся и приблизился к девочке. Грубоватая кожа его левой руки коснулась личика Эрнии. Бережным жестом черствые пальцы стерли влажный след с щеки. Рэн аккуратно прогладил столь знакомые ему волосы, неловко выровнял пряди, и убрал длинную челку за ухо, открыв лицо своей боевой подруги.