Кто жил в этом городе, местоположение которого более всего соответствует Илиону, или Трое, который изображен в «Илиаде»? Как называли этот город его жители, не оставившие каких-либо письменных памятников?

В середине II тысячелетия до н. э. земли на восток от Гиссарлыкского холма принадлежали могущественной хеттской державе. В анналах хеттского царя Тутхалийи IV, правившего примерно с 1250 по 1220 год до н. э., упоминаются две местности, очевидно, находившиеся на северо-западе Малой Азии, – Вилусия и Труиса: одно из этих названий (скорее всего Вилусия), вероятно, носил город на Гиссар-лыкском холме, который греки впоследствии называли Илионом (в более древние времена Вилионом) или Троей. Из тех же хеттских анналов мы узнаем, что Вилусия входила в воевавшую против хеттов коалицию.

Захватить столь мощно укрепленное поселение могла либо регулярная армия, либо переселяющееся с женами и детьми воинственное племя, могущее обосноваться вокруг города и предпринять длительную осаду. Так как, согласно данным археологов, пришельцы поселились здесь лишь через некоторое время после разрушения города, вероятнее всего то предположение, что его взяло хеттское войско царя Тутхалийи IV: анналы дошли до нас не полностью, и о захвате Вилусии могло говориться в утраченной их части.

Среди хеттских документов, найденных при раскопках хеттской столицы Хаттусас, обнаружен отрывок эпоса на родственном хеттскому лувийском языке, в котором упоминалась «крутая Вилуса». Очевидно, судьба города на крутом холме Гиссарлык волновала народы хеттской державы, ибо только такие, волнующие, события находят отражение в героическом эпосе.

Однако не меньшее впечатление судьба Вилусии произвела на появившихся на Балканском полуострове около 1900 года до н. э. и постепенно заселявших острова Эгейского моря древних греков. В XV веке до н. э. они прочно обосновались на юго-западной оконечности Малой Азии, основав город, который позднее назывался Милетом. Вскоре они должны были познакомиться и с Вилусией: когда примерно в VIII веке до н. э. будет создаваться «Илиада», холм Гиссарлык будет покрыт развалинами и Гомер сможет охарактеризовать троянцев как «конеборных», лишь опираясь на полутысячелетнюю традицию, хранившую сведения о том, что жители Вилусии выделялись среди соседних народов той ролью, которую у них играла лошадь. Отношения греческих племен, которые, очевидно, именовали себя ахейцами (ахайвой), с Вилусией, по всей видимости, не были мирными. Об этом свидетельствует само то обстоятельство, что осада Вилусии (в языке греков Илиона) и ее взятие оказались в центре греческой эпической традиции, ибо эта традиция, как показывает героический эпос шумеров и германцев, тюркских народов и славян, не строит своих сюжетов из ничего, всегда отталкиваясь от каких-то имевших место в действительности столкновений. Греки могли предпринимать и самостоятельные военные экспедиции против Вилусии-Илиона (они едва ли могли закончиться взятием города), могли принимать участие и в войне, которую вел против Вилусии и ее союзников хеттский царь: хеттская держава находилась в оживленных сношениях с одним из ахейских греческих государств, которое именуется в хеттских текстах как Ахийава и находилось, скорее всего, на о. Родосе. Греки могли быть и в числе тех, кто поселился на Гиссарлыкском холме после разрушения города.

Пытаться извлечь из гомеровских поэм подробности исторических событий бесполезно – эпос так трансформирует историческую реальность, что никакая реконструкция реальных событий на основе одного эпоса невозможна: мы не могли бы восстановить по русским былинам события истории Киевской Руси даже в общих чертах, если бы не знали о них и из летописей. Лишь упоминание в хеттских текстах Труисы дает нам основание предполагать, что в греческий эпос о войне и взятии Илиона проникли также и какие-то отголоски военных событий, связанных с городом Труисой, сколько-нибудь отчетливо заметные лишь в не объяснимом иначе двойном названии осаждавшегося греками города – Троя-Илион.

Где же искать Трою? В 1950-е годы было опубликовано двухтомное собрание писем Генриха Шлимана, открывшего миру Трою и Микены, постепенно ученые получили доступ к его личным архивам. До того все биографии Шлимана строились в основном на его автобиографии. Сличение писем с дневниками, документами и газетной хроникой вызвало к жизни в 1970—1980-е годы целую серию скандальных разоблачений. Оказалось, что известная всему миру романтическая биография Шлимана в значительной части выдумана им самим. Не было ни взлелеянного в раннем детстве плана найти и раскопать Трою, ни крушения в море, ни наблюдения пожара в Сан-Франциско, ни выступления молодого купца в американском сенате, ни приема у президента и т. д. И, что гораздо важнее, не было знаменитой сцены обнаружения «клада Приама», когда супруги вдвоем вынимали из земли бесценные сокровища, а затем Софья под шалью переносила их в хибарку. В те дни, которые позднее Шлиман обозначил как время открытия клада, Софья находилась далеко от места раскопок – за морем, в Греции. Клад был искусственно создан задним числом из разрозненных находок в разных слоях. Накапливать драгоценности приходилось ради того, чтобы затем «скопом» тайно вывезти их из Турции (вопреки договору). А уж коль скоро их накапливали, то надо было это замаскировать приличным образом: выдать за клад, обнаруженный при самом окончании работ. К тому же мистификация пригодилась Шлиману для нагнетания сенсации, для вящего убеждения мировой общественности, что в Гиссарлыке он обнаружил именно Илион, столицу Приама. Плутовал Шлиман и с дневниками микенских раскопок.

Конечно, и после этих разоблачений Шлиман остается выдающимся археологом. Его самоотверженный труд подарил миру Илион и Микены, что обеспечило первооткрывателю признательность многих поколений. Но выявленное плутовство подорвало доверие к его материалам и концепциям.

Более ста лет назад Шлиман эффектно утвердил веру в историчность событий греческого эпоса, в реальность гомеровской Трои. Вероятно, он потому и ухватился за «клад Приама» (позже оказавшийся на тысячу лет древнее времен Троянской войны), что других доказательств того, что он раскопал Трою, у него не было. Между тем, идентичность Гиссарлыка священной Трое уже заранее была провозглашена на весь мир. В дневнике Шлиман записывал: «Я должен твердо верить, что найду Трою, ибо иначе окажусь в дураках». И вот запись в дневнике от 1 ноября 1870 года: «Я уже больше не верю, что когда-либо найду здесь Трою». «Клад Приама» был очень нужен немцу, и теперь мы знаем, что это не только не сокровище Приама, но и не «клад».

С тех пор появилось немало свидетельств того, что раскопан именно Илион, но другой – более поздний, греческий. Об имени города говорят монеты и надписи. Города переносились, строились заново на новом месте. Как доказать, что город и раньше назывался именно так, то есть что крепость, на руинах которой вырос этот греческий город, тоже была Илионом и что именно здесь велась Троянская война?

Обнаруженный город не очень подходит под величественное гомеровское описание: крепость – всего 200 метров в поперечнике, а вне крепостных стен нет вообще никаких построек, никаких следов обитания человека. Величие города уже сам Шлиман считал поэтическим преувеличением. Но идентифицировать надо еще и лагерь ахейцев, что очень непросто. Дело не только в отсутствии следов каких-либо ахейских укреплений вне города – они тоже могли быть поэтическим домыслом, – однако само место, где высадились ахейцы и откуда они наступали на город, должно же соответствовать описаниям Гомера! А такого места не находилось.