Но вот что уже несколько десятилетий смущало археологов: город «VII А», и правда, взят штурмом и сожжен, но тот ли это штурм? Ведь, во-первых, этот город отнюдь не был процветающей столицей, а скорее представлял собой наспех отстроенный на руинах «Трои VI» жалкий поселок. Во-вторых, никаких следов пребывания в нем греков-ахейцев не найдено. Единственным указанием на штурм цитадели ахейцами Блегену служил оставленный нападавшими наконечник стрелы, но Блеген ошибся: ахейские наконечники надеваются на древко втулкой, а данный втыкается черенком. Других свидетельств ахейского штурма нет. Эпический Илион после штурма не был восстановлен, запустел, а сюда, в реальный город «VII А», и после пожара вернулись прежние обитатели, отстроили город и продолжали в нем жить – это «Троя VII В». Только этот город был захвачен чужеземцами, построившими на его развалинах свои жилища, но и эти победители не ахейцы, а пришельцы из Фракии. Поскольку события самого «подходящего» времени в этом самом «подходящем» месте разительно отличаются от описаний «Илиады», а главное – ахейцами здесь и не пахнет, вполне солидные археологи и историки все чаще задавали вопрос: а была ли Троянская война исторической реальностью? И отвечали на него отрицательно. Троянской войны не было, это поэтический вымысел. Она существовала и существует только в эпосе.

Блеген знал, что, по преданию, через два поколения после победы в Троянской войне погибли и сами ахейские государства – Микены, Тиринф, Пилос, Спарта. А в Гиссар-лык и после пожара продолжала поступать привозная микенская керамика – та, которая в Греции изготовлялась только до упадка ахейских центров. Все это хорошо вязалось с тем, что Гиссарлык – это Троя, что штурм, погубивший «Трою VII А», – это взятие Трои ахейцами, конец Троянской войны…

Блеген – археолог-профессионал, методичный и добросовестный. Многотомное издание результатов его раскопок Гиссарлыка было выполнено безупречно. Пересмотр его выводов грянул как гром среди ясного неба.

Один из самых достоверных способов археологической датировки – датировка по керамике. Работа эта кропотливая и сложная, и от ошибок никто не застрахован. Сортируя керамику, Блеген опирался на классическую работу шведа А. Фюрюмарка – фундаментальный труд, основанный на изучении огромного количества материала. В книге Фюрюмарка разработана классификация и хронология микенской керамики Средиземноморья с точностью подчас до десятилетий. Но сам Фюрюмарк, подержав в руках керамику из Гиссарлыка, обнаружил, что Блеген неверно распределил черепки по стилям. Это его наблюдение прошло практически незамеченным: авторитет Блегена уже был непререкаем. Тем не менее, не так давно несколько молодых археологов заинтересовались обоснованием выводов Блегена, его методикой. Оказалось, что, прослеживая «сорта» керамики по слоям, Блеген за единицу подсчета брал любой обломок – мелкий фрагмент или почти целый сосуд, тогда как они неравноценны: мелкие легче перемещаются из слоя в слой при перекопах. Когда же Блеген натыкался на керамику, по стилю «не подходящую» к эпохе, которая соответствовала его представлениям, то он хоть и честно фиксировал находку в документах, но при анализе всего найденного не учитывал, принимал за случайно попавшую не в тот слой.

Когда немецкий ученый X. Подцувейт пересчитал все по-новому, картина получилась иной. Оказалось, что керамика из Греции времени расцвета микенских государств перестала поступать в Гиссарлык не только задолго до штурма и пожара, но даже до гибели «Трои VI». Эта керамика давно уже не поступала не только в Гиссарлык, но и в другие города Малой Азий и на острова. Значит, во второй половине XIII века до н. э. ахейцам материковой Греции было уже не до торговли и не до плаваний в Малую Азию: именно тогда на них обрушились бедствия.

Судя по керамике, город был сожжен лишь в XI веке до н. э., на два века позже, чем полагал Блеген! Даже «Троя VI» погибла уже после падения ахейских государств Греции, что уж и говорить о «Трое VII А». Ахейцы не только не штурмовали этот город, но и не могли его штурмовать: у греков к этому времени не было ни сильных царств, ни крепостей с дворцами, ни мощных армий, ни флота. Греция уже второй век переживала период, получивший название «Темные века».

Троянская война не находит себе подтверждения в археологических материалах – вот непреложный вывод из проработки материалов Гиссарлыка. Это еще не значит, что войны за Илион не велось. Но в XIII веке до н. э. Илион не был взят ахейцами, а в XI веке, когда он был кем-то взят, победителями были не ахейцы. То есть Троянской войны, такой, какою она частично описана в «Илиаде» и более полно в Троянском эпическом цикле, не было. Но эпос знал только такую Троянскую войну. О другой ничего не говорят ни эпос, ни археология.

Еще в 1911 году Д. Лакенбилл, читая хеттский договор с вассальным царем Алаксандусом, заподозрил в этом царе некоего героя греческого эпоса Александра (одно из имен Париса). В 1924 году эту гипотезу подхватил Э. Форрер, причем он добавил к ней новые факты, опознав в хеттских документах и Илион (греч. Илиос, древн. Вилиос – хеттск. Вилуса), и ахейцев (греч. «Ахайвой» – хеттск. «Ахийява»), и конкретные имена героев эпоса (например, греч. Этеоклос – хеттск. Тавакалавас). Форрер также заметил, что для скрепления договора клятвой со стороны Алаксандуса привлечен бог Апалиунас, в «Илиаде» же Александру помогает Аполлон. Опознание Александра подкреплялось такой деталью: в греческом предании рассказывается о том, что, похитив Елену, бежавший Александр нашел приют у мало-азийского царя Муталиса. А в преамбуле договора рассказано, что в прошлом царевич Алаксандус не сумел утвердиться на отчем престоле и нашел приют у хеттского царя. Тот и помог ему захватить трон. Этим хеттским царем был, по мнению историков, Муваталис. Имя Александра по происхождению греческое (означает «защитник людей»), а Алаксандус чуждо хеттской речи – но ведь у Гомера многие троянцы носят греческие имена. Видимо, троянцы и в самом деле говорили на языке, родственном греческому.

Для тесных сношений Ахийявы с хеттами расстояние – не преграда, а море не отделяло греков от хеттов, а связывало с ними: ахейцы были завзятыми моряками. Львиные ворота в Микенах давно рассматриваются как подражание бесчисленным каменным львам хеттов. Царь Ахийявы, живя где-то на западе, обычно действует издалека, к нему отправляются на корабле. Повелитель хеттской империи титулует его как равного, в одном ряду с фараоном Египта и царем Ассирии, просит у него прощения за былые обиды. Кто еще мог бы на западе претендовать на такое обращение могущественного хеттского царя? На Родосе нет ни роскошных ахейских дворцов, ни толосов, а Кипр известен хеттам под другим названием (да ведь он и не на западе от хеттов, а на юге). В схему «Ахийяваахейская Греция» хорошо укладываются и результаты новых раскопок микенских колоний в Малой Азии (особенно Милета – хеттск. Милаваты, где хетты встречали людей Ахийявы), и новые находки хеттских документов с упоминанием Ахийявы и ее вассалов. Все это и вызвало резкое изменение хода исторической дискуссии.

Александр в свое время действительно царствовал в Илионе, и некоторые его данные (имя, принадлежность к царской семье, связь с Илионом и др.) действительно совпадают с характеристиками греческого эпического героя. Правда, говорили его подданные не на греческом языке, а на лувийском. Греческое имя царя может свидетельствовать об ахейском происхождении династии (иноземные династии – дело нередкое). Одна из ипостасей Аполлона – действительно малоазийская. Таким образом, сочетание образов Александра Илионского и Аполлона действительно восходит к XIII веку, но трудно назвать царя Алаксандуса историческим прототипом Александра-Париса, поскольку его образ (если это его образ) в поэмах изменился почти до неузнаваемости. Может быть, вернее будет сказать, что существовавшему издревле фольклорному образу мифического похитителя красавицы были приписаны имя и некоторые другие данные реального илионского царя. Во всяком случае, в греческом эпосе это один из древнейших образов: он более других (за исключением Елены) снабжен постоянными эпитетами, характерными для фольклора.