не узнал этого человека. Он был примерно моего возраста, но годы не прошли бесследно. В его каштановых волосах появилась седина, а на лице — шрамы от тяжелой жизни. Его взгляд был устремлен вдаль, когда он осматривал комнату.

По словам Джульетты, он выглядел как "головорез".

— Спасибо за встречу, — его тон был резким, когда он протянул мне руку.

Я не пожал ее, и он не выглядел удивленным.

— Ты не оставил мне выбора.

Несмотря на отсутствие приглашения, он сел в кресло.

— Извини, но мы решили, что лучше поговорить наедине.

— Мы? У тебя есть мышь в кармане?

Он ухмыльнулся.

— Я и мой партнер.

Чушь собачья. Это его босс отдает приказы, а он — мальчик на побегушках, переодетый в кого-то.

— И кто же твой партнер? — спросил я.

— Я бы предпочел не говорить".

Его босс велел ему не говорить.

Болтовня вокруг да около и шифрованные чепухи быстро теряли свой блеск.

— Скажи мне, почему ты здесь.

В отличие от меня, его это не раздражало. Ему нравилось чувствовать себя большим человеком.

— У нас есть кое-что, что тебе нужно.

— И что же?

— Местонахождение Магси Кармайкла.

Это мог быть блеф. Я не скрывал, что мне нужен Кармайкл.

Его глаза обежали комнату, прежде чем снова остановиться на мне.

— И мы предоставим его тебе, вручив с бантом.

— Что должен я?

— Дать нашим парням шанс в твоих боях, — он приподнял бровь, намек был ясным. — Всего один бой. Это все, что нужно, чтобы показать себя.

Явиться ко мне домой без приглашения и выдвигать условия — глупо и недальновидно.

А вот демонстрировать мнимое знание моих дел — еще и безрассудно на грани безумия.

Он на мгновение замолчал, ожидая реакции. Когда реакции не последовало, его взгляд ожесточился.

Как будто я его обидел.

— Напомни, как тебя зовут? — спросил я, хотя мы оба знали, что он не называл имени.

Мужчина не ответил, но это не было стратегическим уклонением. Его внимание было направлено в окно.

Черт.

Мне следовало убедиться, что Джульетта останется в медиа-комнате, пока мы не дадим разрешение выйти. Я предполагал, что их фильм продлится дольше, но, судя по его взгляду, перешедшему из любопытного в восторженный, я знал, что она находится снаружи.

Повернув стул в сторону, я наблюдал, как Джульетта нагибается, чтобы положить iPad и диетическую колу. Она сняла с себя шорты и медленно подняла майку, открыв свое великолепное тело в белом бикини, которое почти ничего не прикрывало.

Тряхнув волосами, она собрала их в высокий хвост.

Моя влажная мечта устраивала шоу, которое должно было быть только для меня.

Я повернулся к мужчине и прочистил горло.

Ему потребовалось слишком много времени, чтобы отвести от нее взгляд. Когда его глаза встретились с моими, то оказались расчетливыми и более острыми, чем были вначале.

— Наше предложение щедрое. Ты получаешь Кармайкла и выбираешь наших новых боксеров. Они хороши. Быстрые, молодые и амбициозные, — он улыбнулся, но улыбка не была дружелюбной. — Мы делаем тебе одолжение.

Его слова были приветливы, но тон выражал огонь и отвращение. Чем дольше он сидел здесь, тем тяжелее становилась атмосфера. И тем труднее ему было это скрывать.

Я лично разозлил многих людей. Еще больше — по эффекту домино. Невозможно было уследить за всеми, кто меня ненавидел.

Но этот человек, несомненно, был одним из них.

Это было видно по его глазам, голосу и языку тела.

Я просто не знал, почему, а он явно не собирался мне говорить. Не о том, почему он меня ненавидит. Ни о том, кем он был.

И почему он вообще здесь оказался.

Потому что я готов был поспорить, что единственный бокс, с которым он был связан, — это картонный.

Я уже собирался обвинить его в этом бреде, когда зазвонил телефон.

— Мне нужно ответить, — сказал я, прежде чем нажать "принять". -Блэк.

— Машину арендовал Уильям Дженсон, — сказал Коул, его голос был тихим.

Почему это имя звучит знакомо?

Черт.

Томми Дженсон.

Он был тем хлюпиком, которого поймали на краже в "Moonlight". Тот, кто работал на Виктора Доброва.

— Все так же, как и в прошлый раз, София? — спросил я, не сводя глаз с гостя.

Его глаза были заняты тем, что рыскали по моему кабинету и окну, что-то выискивая.

— Брат, — сказал Коул.

— Хорошо, внеси это в мое расписание, — я повесил трубку и улыбнулся человеку, сидящему напротив меня. Как и улыбка, которую он мне бросил, она была далеко не дружелюбной.

Я быстро встал, и Дженсон вздрогнул и напрягся. Схватив мобильник, я обогнул свой стол и сел на край перед ним.

— Расскажи мне побольше о боксерах.

Он расслабился, откинувшись в кресле. Его выражение лица превратилось из ненавистного в победоносное.

— Тебе самому придется их увидеть.

Даже когда я был ближе, он не был достаточно умен, чтобы оставаться начеку. Он смотрел в окно на Джульетту и таращился на нее, даже когда его черты лица напряглись.

— Пытаешься понять, как такой ублюдок, как я, заполучил кого-то вроде нее? — спросил я, небрежно откинувшись назад, пока под ладонью не оказалось то, что мне было нужно.

Он махнул рукой вокруг, стиснув челюсти.

— Я могу догадаться.

— Нет, дело не в бассейне, не в доме, не в одежде и не во всем остальном дерьме, которое покупают ей на мои деньги. Она моя, потому что я ее оберегаю. И я не позволяю другим ублюдкам трахать ее глазами, Дженсон.

Его брови взлетели вверх.

Если бы я попытался, то не смог бы спланировать это лучше.

Схватив нож для писем, я быстро, но сдержанно замахнулся, потому что пока не хотел его убивать. Острая сталь вонзилась в цель, его глазное яблоко издало тошнотворный хлюпающий звук, и из него хлынула кровь и жидкость.

Его пронзительный крик был музыкой для моих ушей.

Эш распахнул дверь, но остался стоять в дверном проеме.

Дженсон дернулся, и кровь хлынула еще сильнее.

— Я могу убить тебя прямо сейчас, — спокойно сказал я, взявшись за рукоятку. — Еще пара сантиметров, и он окажется в твоем мозгу.

Его крики боли не прекратились, но судороги ослабли.

— Ты работаешь на Доброва, как и твой брат? — не получив ответа, я медленно повернул нож, вызывая новый всплеск боли, заставивший его задыхаться. — Ты работаешь на Доброва?

— Да! — я вынул нож, и его руки прикрыли изуродованный глаз. — Ты сумасшедший.

В этом он был прав.

Особенно, когда речь шла о Джульетте.

Чувство собственничества взяло надо мной верх, и я не раздумывая нанес ему удар в другой глаз.