имя, произнесённое его голосом, возымело больший эффект. Она пришла в себя, подняла взгляд на брата и с удивлением вытерла слёзы.

— Я потеряла всё… Сердце Геликона отдала…

— Как давно ты его отдала? Сегодня? Вчера?

Она покачала головой.

— Не помню. Может быть, недавно, может быть, очень давно… Ты знаешь? — Артемида улыбнулась слегка безумно, слегка печально. — Это сделала я.

— Я уже понял. Ты отдала Сердце Геликона, которое я подменил два века назад. Настоящее хранят Ананке и Тюхе. Следовательно, случилось это недавно, раз Арес ещё не увидел подмены… В любом случае, это не причина для такой скорби. Что ещё ты сделала? В смерти Марка тоже нет твоей вины, сестра, — он прошёл по гроту, подбрасывая в воздух маленькие золотые шары, свет которых разгонял смолу.

Если всё прекрасное: творчество, фантазии, музыка и поэзия, — исчезнет из мира, что будет? Что же будет? Свет Аполлона медленно угасал, а он не замечал этого. Артемида не реагировала на его слова. Теперь она покачивалась из стороны в сторону как безумная.

— Нет… нет, брат мой, — тихо проговорила она, поднимаясь на ноги, — это сделала я. Всё я. Прости меня, — она сделала шаг к нему, — и за это тоже…

Если бы здесь не было этого мрака, Аполлон бы понял, Аполлон бы успел увернуться, но он не понял и не успел. Артемида переместилась к нему, схватила за руку и увлекла в ледяную бесконечную тьму.

Глава 29. Неизбежность и Случайность

— Мы проделали большой путь. Предлагаю переночевать в городе, прежде чем совершать такое опасное путешествие, — сказал Танатос, вглядываясь в вечерний сумрак.

Макария стояла рядом, кутаясь в пушистую шубу. Поскольку оба они не использовали силу, им пришлось приобрести тёплую одежду, чтобы не замёрзнуть в снежной пустыне, где жил старый мудрый Борей.

— Нет, — Макария посмотрела на вечернее освещение такого близкого города. Только божественным взором можно было увидеть, что над крышами домов, над трубами, источающими длинные столбики дыма, куполом раскинулась едва заметная божественная защита. — Нельзя. Видишь? Мы не можем туда идти и подвергать смертных опасности. Отправляемся прямо сейчас.

— Почти ночь. Ни смертным, ни богам не спастись от стражников Борея. Как ты планируешь преодолеть этот путь?

— Очень просто, — Макария указала на длинную линию дороги, убегающую далеко к горизонту в другую сторону от города. Некоторые повороты и развилки сияли тусклым светом фонарей. — Борей и его стража не трогают смертных. Там, должно быть, пункты привала для экспедиционных групп… Всё-таки крайний север.

— Но ты сказала…

— Мы не будем нарушать границы смертных, просто держаться рядом с ними.

Танатос вздохнул. Идея идти прямо сейчас, в ночь, в снег, казалась безумной даже для бога Смерти, и он стал бы уговаривать её дальше, если бы не резкая боль в руке. Его запястье на краткий миг окутал чёрный дым — верный признак связи с родным братом. Танатос прикрыл глаза, а когда открыл их, совершенно позабыл о всех возражениях.

— Ты права, идти нужно сейчас.

— Что случилось? — сколько Макария помнила, Танатос всегда и во всём спорил с ней, и лишь один раз согласился с её решением. Прямо сейчас был второй.

— Геката прислала неутешительные вести. В царстве Теней Афродита, и она отомстила Морфею, заставив его влюбиться в ту девушку, которую ты спасла. Мирру?

Макария с недоумением взглянула на него и тут же отвела взгляд.

— Отомстила? За что?.. — она отвернулась и резко бросила. — Это не моё дело.

— Да? — Танатос приблизился к ней, заставив отступить. — Мне казалось, Морфей — это нечто личное для тебя.

— Это. Не. Моё. Дело, — раздельно произнесла Макария. — Не вижу ничего интересного в этой новости. Если это всё, то стоило ли…

Танатос выпрямился.

— Вообще-то, не всё. Аид…

Макария резко вдохнула морозный воздух и с разворота заехала ему по плечу, не прикладывая божественных сил.

— С этого и надо было начинать! А то «неутешительные вести»… — передразнила она. — Что с ним?

— Совет Триединства не состоялся, Аид… его не будет какое-то время. Мир в хаосе, и нам действительно нужно спешить.

На миг они встретились взглядами, и Макария, выдержав небольшую паузу, сжала кулаки под широкими рукавами шубы.

— Идём, Борей ждёт нас.

***

— Мне страшно, — честно призналась Макария, стоя у обледеневшего входа во дворец Борея.

Такой дворец, покрытый снегом и наледью, некоторые поверья смертных относили к Деду Морозу или Снегурочке, в других — это был замок Снежной или Ледяной королевы. Если смертные случайно забредали сюда, Борей быстро выдворял их обратно и стирал воспоминания, но в их подсознании всегда оставались образы, которые они принимали за фантазию и воображение, а вместе с образами множились и слухи. Боги не контролировали это — если что-то не могло быть доказано, оно не стоило беспокойства.

— Здесь холод можно принять за страх, — поёжился Танатос и потянул за деревянную ручку.

Только ручка эта оказалась не от двери, а от большого металлического молотка — потревоженный молоток тяжело вернулся в прежнее положение и выдал такой оглушительный звон, будто прямо над ними кто-то ударил в церковный колокол. Гул разнёсся по округе, стряхивая весь снег с колючих лап ближайшего соснового бора. И наступила тишина. Макария и Танатос успели переглянуться, прежде чем дверь, наконец, скрипнула и распахнулась. Из неё вылетел ворох лепестков, закрутился у порога в маленький вихрь и сформировался в фигуру красивого молодого мужчины — светло-каштановые волосы, добрый взгляд. От него пахло подснежниками и талой водой.

— Зефир? — спросила Макария.

— Угадала, — улыбнулся юноша. — Забежал в гости к брату, а тут вы. Проходите, он ждёт.

Внутри оказалось на удивление очень тепло: мягким светом горели лампады, в одной из комнат потрескивал дровами камин, пахло мандаринами, елью и снегом. Борей встретил их в кабинете, наполненном книгами, пылью и магией старины — Макария никогда не бывала в таком доме, никогда не чувствовала такого торжественного покоя. Страх исчез сам собой.

Борей выглядел древним старцем: серебристый ворох волос, борода и тёмные глаза-пуговки под навесом густых бровей. Он улыбнулся, предлагая гостям два кресла, а сам сел за резной письменный стол — в его совсем нестарческих движениях угадывалась сила, ловкость и непокорность северного ветра.

— Итак, Макария, — он сложил руки домиком, с интересом разглядывая богиню Блаженной Смерти, — не знал, что ты явишься не одна. — Борей посмотрел на Танатоса и добавил, — Что привело ко мне второе воплощение смерти?

— Он сопровождает меня, — сказала Макария.

— Хм… хм… — Борей погладил длинную бороду, задумчиво хмуря брови. Какое-то время он сидел так, ничего не говоря и не предпринимая никаких