Влад подождал, пока подошедший официант расставит заказанные блюда, и расслаблено откинувшись на спинку стула, ответил:

— Одобрил, конечно. Даже больше. Одна третья считается нашей.

— Ты шутишь? — оживился Скотник, с застывшей у рта вилкой.

— Нет. Сейчас груз надёжно спрятан. Даже Филонов не знает. В курсе только я и Варлан.

— Ох**ть, — протянул Мишка. — Там же нехилую сумму можно срубить. Это что ж сколько возможностей!

— Ага… — понимающе улыбнулся Шамров. Никогда не видел в голубых глазах сколько азарта. — Вы рисковали — вам и распоряжаться. Только стоит подождать, пока вся эта канитель не уляжется. Нельзя светиться. И… понятное дело — вы не при делах.

Друзья молча закивали. Подобное не обсуждалось. Теперь стало ясно, почему Влад предложил это дело именно им — чтобы меньше с кем делиться и не привлечь внимание. Сработали они действительно чисто. Не прикопаешься. Да, рисковали. Могли и домой не вернуться. Но бляха-муха, оно того стоило.

— Мажара всё равно догадается, кто спиз**л груз, — Миша наколол на вилку грибной омлет и вдохнул его божественный аромат.

— Пускай докажет. У него доброжелателей хватает и без нас. Он беспредельщик. Не всем это нравится. Важно, что не мы пришли к нему, а он — к нам. Если он думает, что сможет качать свои права на наших землях, то глубоко заблуждается.

— По собственному опыту скажу, — тихо произнес Алексей, просканировав сидевших неподалеку девушек, и даже умудрился им подмигнуть, — Мажару остановит только пуля в лоб. По-другому никак.

Не хотел Влад такого финала, но не мог не согласиться. Сам думал о подобном. Ведь иногда дипломатия не срабатывала. Не хватало её для пробивания брони и тогда в ход пускалось оружие.

Понимал, что остановился на пороге чего-то решающего, после чего или придет конец всему, или наступит полнейшее разочарование. А разочаровываться он не спешил. Ему было удобно жить в своем мире, будто в другом измерении. Следовательно, стоило выложиться на максимум, чтобы этот конец не отрикошетил в его сторону.

Стоило только выйти из машины, как на встречу Шамрову выскочил перепуганный охранник.

— Что случилось, Семёныч? Чего такой взвинченный? — поддел его Скотник, будучи в хорошем настроении. — Снова бабы приставали?

Тот отмахнулся рукой и начал оправдываться:

— Влад, у тебя гости. Прости, не смог ничего предпринять…

— Кто? — перебил Шамров, вмиг собравшись. Свои всегда предупреждали о визите. Даже тот самый Варлан никогда не заявится просто так.

— Мент… какой-то там Резниченко Виталий…

Мужчины сразу остановились, настороженно переглянувшись между собой.

— Давай пойду я, — предложил Скотник. — Скажу, что тебя нет в городе…

— Какая, нах** разница! — разозлился Лёха. — Если заинтересовались, то всеми сразу. Что толку прятаться.

Шамров сосредоточился. Ничего у этого Резниченка на них нет. В этом он уверен, как в своем имени. Странно, что предупредительного звоночка от бывших коллег не поступило. Это могло значить только одно — Виталик решил нанести визит внерабочее время, будучи не при исполнении.

— Так! Уймитесь оба! Пришел ко мне? Значит, я и пойду. А вы потеряйтесь. Всё. Выходной.

— Влад!.. — заупрямился Мишка, не желая оставлять друга сам на сам с сотрудником департамента по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.

— Я сказал, съеб**сь!

Шамров решительно направился в спортклуб, проигнорировав прозвучавшее недовольство со стороны Гончарова. Администратор Наташа взволновано указала рукой на кожаный диван у дальней стены, с которого тут же поднялся постриженный налысо, среднего роста мужчина. Аккуратная бородка, высокий лоб, умный взгляд — Шамров удивился. Ожидал встретить зажравшегося, мордатого капитана «ну в полном рассвете сил».

Не дожидаясь, пока Резниченко подойдет поближе, кивнул в направлении лестницы и начал подыматься в кабинет. Сзади послышались тяжелые шаги. Времени подумать над вопросом, какого хрена приперся, совсем не осталось. Молча толкнул дверь и, остановившись у порога, пропустил гостя вперед, указав на удобное кресло.

— Ты в курсе, кто я такой? — первым заговорил мужчина, усаживаясь поудобней.

Шамров снял пальто, подернул вверх рукава джемпера, оголяя крепкие запястья, и присел на край стола, упёршись ладонями об край столешницы:

— Наслышан.

— Надеюсь, хорошее?

— Я не верю таким как ты, если уж быть откровенным, — между ними сразу почувствовалось напряжение. Стерлись невидимые границы обращение на «вы». Шамров через многое прошел и предостаточно повидал, чтобы сейчас испытывать хоть какой-то дискомфорт и тем более уважение. — Особенно после того, как подполковника и капитана УБНОН задержали во время попытки продать психотропные вещества.

— Тогда знай, что их задержали благодаря мне.

— Мои поздравления. Но ты ведь не за этим сюда пришел?

Резниченко окинул взглядом расслабленного мужчину. Долгое время он собирал на него информацию. Знал о прошлом, частично — о настоящем и видел в нем скрытые возможности. Было горько от понимания, что такому специалисту пришлось уйти в свое время из органов, дабы добиться справедливость и реализации закона другими путями. Криминальными. Обидно, что на тот момент они не были знакомы. Резниченко никогда не допустил бы подобного и не позволил ему разочароваться в системе, которой, как он был проинформирован, Влад слепо служил. Сейчас же… они находились по разные стороны баррикад, можно сказать, два враждующих лагеря, лишь изредка заключавших перемирие для выгодного сотрудничества. Именно о такой возможности он и хотел поговорить.

— Я пришел… — Виталя не знал, как продолжить дальше. Потер массивный подбородок, в поиске подходящего слова и встретился с серьёзным взглядом Шамрова. — Заручится твоей поддержкой в деле с Мажарой.

Чего-чего, а такого поворота Влад не ожидал. И рад был бы остаться невозмутимым, сделать вид, что не имеет понятия о ком речь, да непроизвольно напрягся, выдав свою осведомленность.

— А что так? Не боишься обращаться с подобным к уголовнику?

Резниченко подался вперед и произнес с расстановкой, выделяя каждое слово:

— Я знаю, что это ты убил Руставского.

— Тогда почему я до сих пор на свободе?

— Потому что мне выгодно. Потому что ты упрощаешь мне жизнь, отправляя на тот свет подобную мразь. Да и нет на тебя ничего. Пока…

Шамров улыбнулся. «Пока» — значило, пока он в этом заинтересован. Подобные откровения располагали. Резниченко однозначно принадлежал к числу тех людей, которые сражались в открытую. Но подобная прямота в тоне не могла усыпить его бдительность. Он сверлил Резниченка чёрными глазами, и тому стоило больших трудов не дернуться под этим пронзительным, кажется, в самое нутро проникающим, взглядом.