10

Битва при Суномате

В ту же луну, двадцать второго дня, государь-инок Го-Сиракава возвратился в свой дворец Обитель Веры, Ходзюдзи, постоянную резиденцию после отречения от трона. Дворец, постройка коего завершилась в пятнадцатый день четвертой луны 3-го года минувших лет Охо, находился неподалеку от храмов Новый Хиэ и Новый Кумано; все, вплоть до расположения водоемов, искусственной горки, кустов и деревьев, было устроено там по вкусу Го-Сиракавы; но в эти последние годы злодеяния Тайра вынудили его против воли покинуть свое жилище. Князь Мунэмори предложил было государю возвратиться туда лишь после того, как исправят все разрушения, но тот ответил: «Не надо ничего исправлять, только бы поскорее вернуться!» — и проследовал во дворец.

Прежде всего он бросил взгляд на покои, где обитала когда-то покойная государыня Кэнсюнмонъин. Сосны по берегам пруда, ивы у кромки воды разрослись — видно было, что с той поры миновали долгие годы. «Вид озер и садов все такой же, как в прежние дни, и озерный фужун, как всегда на Тайи, те же ивы в Вэйянском дворце… Так достанет ли сил видеть это и слезы не лить?»[477] — вспомнил Го-Сиракава. Вот когда в полной мере прочувствовал он смысл прославленных строчек: «…государевы Южный и Западный двор зарастали осенней травой…»[478]

В первый день третьей луны всем священнослужителям Нары вернули прежний духовный сан; высочайшим указом были возвращены им все прежние монастыри и угодья. В третий день той же луны началось восстановление Великого Восточного храма. Ведать работами назначили курандо Юкитаку. Этот Юкитака ездил в минувшем году на богомолье в храм бога Хатимана, в Яхату, и молился там всю ночь напролет. Во время ночного бдения привиделось ему, будто из глубины храма вышел юноша с разделенными на прямой ряд, завязанными у висков волосами, как рисуют на священных изображениях, и возгласил: «Я — посланец великого бодхисатвы. Ты будешь ведать постройкой Великого Восточного храма Будды. Вот, держи!» И с этими словами юноша протянул ему жезл. Очнувшись, Юкитака увидел, что то был не сон, а явь. «О чудеса! Зачем бы понадобилось в наше время заново строить Великий Восточный храм? С чего бы поручать мне ведать такой постройкой?» — подивился он, положил жезл за пазуху и, вернувшись домой, бережно его спрятал. Когда же из-за злодейства Тайра погибли в огне все храмы в Наре, то из всех чиновников Ведомства построек выбор пал именно на Юкитаку, ему-то и поручили ведать восстановительными работами. Чудесный и благостный жребий!

В ту же луну, в десятый день, наместник правителя земли Мино прислал в столицу верхового гонца с известием: «Приспешники Минамото из восточных земель уже подступили с боями к земле Овари, перерезали все дороги, не пропускают ни единого человека». Решено было немедленно выслать против них войско, более тридцати тысяч всадников во главе с князьями Томомори, Киёцунэ и Аримори. Еще и двух лун не прошло после кончины Правителя-инока, и, хоть давно уже неспокойно было в стране, эти новые грозные вести заставляли сердца еще сильнее сжиматься от страха! А во главе воинства Минамото, приближавшегося к столице, стояли Юкииэ, дядя князя Ёритомо, и Гиэн, младший брат князя, воинов у них было не более шести тысяч. Оба боевых стана — Тайра и Минамото — встали друг против друга по берегам речки Овари.

В ту же луну, в шестнадцатый день, около полуночи, шесть тысяч всадников Минамото переправились через реку и с громким кличем вторглись в тридцатитысячный лагерь Тайра. На рассвете семнадцатого дня, в час Тигра, полетели первые стрелы, завязалась битва, и длилась она, пока полностью не взошло солнце. Но войско Тайра не дрогнуло. «Противник переправился через реку, значит кони и доспехи у них намокли! Вот признак, по коему легко распознать врага! Бейте же их!» — кричали воины Тайра; они пропустили вражеских воинов вглубь боевого стана и обрушились на них с криками: «Не пропустите! Не упустите!» И полегло воинство Минамото, лишь немногие уцелели. Сам Юкииэ едва спасся и отступил от реки к востоку. А Гиэн слишком далеко вклинился во вражий стан и погиб. Войско Тайра вскоре переправилось через реку и продолжало гнать, преследовать воинов Минамото, осыпая их стрелами. Минамото оборонялись, там и сям отражая их натиск, но бойцов у них было мало, а у Тайра силы были большие, и Минамото поняли, что им не одолеть Тайра. Недаром сказано: «Не начинай сражения, если в тылу водные рубежи!»[479] На сей раз Минамото воевали поистине безрассудно!

Тем временем Юкииэ добрался до края Микавы, уничтожил переправу через речку Яхаги, выстроил укрепления и стал поджидать войско Тайра. Вскоре они нагрянули, но Юкииэ снова не устоял, пришлось ему бежать и оттуда. Если бы Тайра продолжили наступление, к ним, несомненно, примкнули бы все воины в обеих землях — Микава и Тоотоми, но князю Томомори недомогалось, он повернул назад и возвратился в столицу. Хоть и удалось ему на сей раз разгромить передовой отряд Минамото, но, коль скоро не преследовал он противника до конца, толку от этой победы было немного.

В позапрошлом году дом Тайра лишился князя Сигэмори. В этом году скончался Правитель-инок. Ясно было, что приходит конец их счастью. Теперь уже никто не хотел поддержать их, разве что те, кто долгие годы пользовался их милостью. А на востоке перед Минамото покорно гнулись и деревья, и травы!

11

Хриплый голос

Сукэнагу, жителя земли Этиго, назначили правителем этого края. Преисполненный благодарности за подобную милость, собрал он тридцать тысяч всадников и в пятнадцатый день шестой луны двинулся с ними на север, на усмирение Кисо. Сражение назначили на завтра, на час Зайца. Сукэнага уже готовился к выступлению, когда с ночи внезапно налетел свирепый тайфун, хлынул проливной дождь, непрерывными раскатами гремел гром, а с рассветом из-за туч раздался хриплый громовой голос, возгласивший:

— Вот он, приспешник злодеев Тайра, предавших огню драгоценную статую будды Вайрочаны в Южной столице земного мира![480] Взять его! — так трижды донеслось из-за туч.

У всех слышавших этот голос от страха волосы встали дыбом.

— После столь грозного предостережения Небес откажитесь от ваших замыслов! Что бы ни было, откажитесь! — стали говорить Сукэнаге его вассалы, но он ответил: «Кто служит луку и стрелам, не станет менять решения из-за такой безделицы!» — и на следующий, шестнадцатый день, как и было задумано, в час Зайца покинул свою усадьбу.

Но не