– Извините, вы тут приама не видели? Это такой непонятный придурковатый парень с синими глазами? Угу. Пару часов назад пробегал, скрылся в той стороне, – еле слышно зашептал он, разыгрывая в лицах короткий диалог.

«Существование живого приама скоро станет секретом Полишинеля. Если уже не стало, – тяжело вздохнул Каракал. – Декады не прошло, как ты спустился с гор, а уже так наследил, Матвей Владимирович, что по твоему следу можно идти с закрытыми глазами. А ведь скоро сарафанное радио начнет передавать эту новость из уст в уста».

– Дяденька, – маленькая ладошка прикоснулась к щеке парня. – Но я вас все равно не так боюсь, как тареамов. Вы добрый, я начинаю чувствовать это.

– Глаза, командир? – спросила Бесовка, подойдя ближе.

– Что глаза? – рядом с суккубой стояла Паприка.

Матвей не ответил, а просто повернулся к фурии и взглянул на нее. Он уже вышел из состояния боевой сосредоточенности. Иллюзия не восстановилась, но глаза стали принимать свой естественный для приама вид, поэтому Паприка синий холодный лед глаз уже не увидела. Зато на нее смотрели два озера с синеватой водой, из глубин которых поднимались стальные шарики зрачков.

– Ик! – первое, что произнесла фурийка, но потом наклонила к плечу голову и, пристально вглядевшись, сказала: – А мне нравится, командир. Как минимум, необычно.

– Ну, спасибо и на этом, Паприка, – хмыкнул тот.

– Что? – возмутилась она.

– Ничего, – покачал головой парень и снова посмотрел на девочку. – Твои родители здесь?

– Да, – кивнула она. – Вон мама плачет, – показала она пальчиком.

– Так чего стоишь? – деланно нахмурился он. – Быстро беги, успокой. Мам расстраивать нельзя.

Девочка припустила не хуже самого Каракала, когда он вершил тут недавно свой скорый суд над наемниками.

– Командир, твои клинки, – подошел Рохос. – А я еще думаю, что ты замер? А оно вон что, кто-то решил сначала развлечься. Один в голову, – стал пояснять он, протягивая оружие, – та, как бубора[10], развалилась, выплеснув все свое тухлое содержимое. А второй тесак меж лопаток попал. Так и висел, бедолага, когда я подошел. Только я не понял, чего ты тянул-то, командир?

– Девочку боялся задеть, – сказал Матвей, закидывая клинки в ножны, которые предусмотрительный огр уже очистил от крови. – Пойдем, надо поговорить с кем-нибудь живым. Я тут приголубил кого-то важного, возможно, командира.

* * *

Ярость, моментально заполнившая сознание Матвея, просила выхода, и он не нашел ничего лучшего, чтобы выпустить ее, ударив по толстому бревну. По какой надобности его вкопали рядом с большим сараем и для чего оно предназначалось, он не знал, да и неважно это было. Уже неважно – «кумулятивный кулак» оставил от него кучу сухих щепок.

– Не хотел бы я попасть под такой удар, – раздался гулкий голос со стороны колодца, у которого местные бабы обмывали раны и делали холодные примочки свои мужикам, что пострадали при налете тареамов.

– Опоздали мы, девоньки, – не обращая внимания на возглас, повернулся к бойцам отряда парень.

– Каракал, не все так плохо, – попыталась его успокоить Бесовка. – Эта гниль, – она пнула по ребрам командира тареамов, – говорит, что в обители вместе с Джиньярой Джиссель осталось только с десяток фурий. Всех наемников они положили во время штурма. Они просто прикрывались ими, поэтому эта горстка и ушла в итоге.

– У наемника доля такая – идти в самое пекло, – покачал головой Матвей. – Но разговор сейчас не об этом. Оттого, что их осталось всего десять, нам не легче. С ними Джиньяра, а она маг и маг довольно сильный, который прячется за живым щитом из детей.

– Зато с нами ты, командир, – не увидела повода для расстройства Кинзи.

– Паприка, вот только не надо мне над головой нимб вешать, – поморщился он. – Сообразите пока насчет покушать, мне надо подумать.

Не произнеся больше ни слова, рядом с сараем Матвей выбрал относительно чистый участок земли, поросший пушистой зеленой травой, скрестил ноги по-турецки и погрузился в раздумья. А подумать было о чем.

Не зря матриарх опасалась, что ее рвущаяся к власти сестра пойдет на все ради достижения своей цели. Исчезновение детей высшей аристократической верхушки страны из ее столицы скрыть было довольно проблематично, если не сказать, что вообще нереально. У самой Джиньяры Джиссель, кроме двух взрослых дочерей, малолетних родственников не было, но она была родной сестрой матриарха, и этим все сказано.

Сколько детей, из каких семей, когда и куда они отправились – все это она знала прекрасно. Поэтому, когда один из абсолютно преданных ей бойцов, что отправился со старшей дочерью и отрядом гвардейцев к Лысым Холмам, сообщил по переговорной сфере, что Киэду арестовали и уже успели выяснить о готовящемся заговоре, Джиньяра медлить не стала. Поняв, что первый раунд она проиграла и в открытом противостоянии ей ничего не светит, она с оставшейся дочерью и горсткой преданных аристократок покинула Мидрасу.

За пределами столицы заговорщики вышли на связь с высшими руководителями наемников-тареамов, у которых завербовали отряд в три сотни клинков. И уже вместе с ним отправились в сторону обители, для того чтобы захватить детей и начать диктовать условия матриарху.

На самом деле наемник ничего этого не знал. Но он что-то услышал сам, о чем-то ему доложили высшие командиры, что-то домыслил самостоятельно. Но именно такие выводы сделала Бесовка, когда основательно покопалась у тареама в голове.

Но буквально за день до того, как сестра матриарха покинула город, последняя успела отправить в обитель еще один отряд. И об этом никто не знал, кроме самых преданных приближенных. Не знал бы и Матвей, если бы ему об этом не поведала Ноеми.

Именно с этим отрядом схлестнулись тареамы и фурии Джиньяры. В результате довольно скоротечного, но очень напряженного и кровавого столкновения наемники были почти полностью уничтожены. Набредший на хутор отряд – все, что от них осталось. Они посчитали, что полностью выполнили условия контракта и просто ушли, решив напоследок пограбить.

Джиньяра Джиссель, несмотря на все эти обстоятельства, своих целей добилась, пусть и частично. Ей с остатками своего воинства удалось занять одно из строений монастыря и забаррикадироваться в нем. Причем заперлись они в нем не в одиночестве: к ним в руки попала девушка-маг и израненный воин, что были в составе защитников – разумные довольно знатные, чтобы можно было ими прикрываться. Ну и как вишенка на торте – две внучки матриарха.

Правда, несмотря на обладание такими ценными пленниками, легче от этого Джиньяре не стало. Две маленькие девочки, пусть они будут хоть трижды внучками правительницы, никак не могли перевесить чашу, на которой находился весь будущий свет Матриархата Вальтар. Если надо, Веллия принесет свое потомство в жертву и только выиграет от этого в глазах своих подданных. Это знала сама матриарх, это знала и ее младшая сестра.