Маленькой Птички. Корзина с цветами вырвалась из моих рук и сжалось сердце, когда я, не веря своим глазам, смотрела на стоявшего передо мной гостя.

— Хаджиме? — мой голос был тише шепота.

Колени подкашивались, ладонь метнулась к губам. Из груди внезапно исчез весь воздух, и она тщетно силилась сделать вдох.

Когда он подошел ближе, вокруг него продолжали мелькать солнечные зайчики, как хитодама, души недавно умерших людей, сопровождающие призраков. Это Хаджиме видит сон? Или я вижу сон о Хаджиме? Это реальность? В памяти тут же всплыли сцены нашей встречи в саду на знакомстве с родителями. И слова, которые я тогда сказала бабушке и на которые она не нашлась с ответом. «Зачем выбирать между двумя реальностями? Истинное счастье существует посередине». Неужели я снова нашла свое место между ними?

Мы смотрели друг на друга, ведя молчаливую беседу.

— Сверчок, я люблю тебя. Я пытался вернуться.

— Я знаю, — плакала я. — Я знаю.

Я протянула руку, чтобы коснуться его, но мои пальцы коснулись только света.

Сатоши окликнул меня из дома, и я обернулась на зов. Он спросил, что случилось, но я не могла произнести ни слова. Когда я снова повернулась, Хаджиме уже исчез.

Что это было, морок или дар? Может быть, и то и другое. Потому что после этой встречи я снова могла любить всем сердцем. И надеялась, что она подарила Хаджиме то же самое.

А после того как я познакомилась с Тори Ковач и услышала ее рассказ, я знала это наверняка.

Рассказывая свою историю дочери Хаджиме, я поняла, что она принадлежит не мне одной. Эта история была также частью истории Джин, Хатсу и Соры, и каждой молодой женщины и военного, которые полюбили друг друга и столкнулись с необходимостью принимать немыслимые решения и преодолевать невообразимые препятствия, и каждого ребенка, рожденного в таком союзе, и сотен детей, которых усыновили, и тысяч младенцев, которым не удалось выжить.

Эта история также была частью истории Тори, и я надеюсь, что, как журналист, она ею поделится с другими. Потому что, как говорилось в притче о морских звездах, она может помочь конкретным людям. Может быть, дочь Хатсу узнает себя в истории о волшебной свадьбе поддеревом с мерцающими огоньками и найдет свою дорогу домой. А может быть, кто-то из детей поймет, что их родители пытались поступить правильно. И что, несмотря на несправедливость мира, они любили.

Я прижимаю к сердцу письмо Хаджиме, закрываю глаза и представляю себе далекий свет тысяч огоньков. Я знаю наверняка, что бабушка ошибалась.

Боль и счастье не проходят. Они проникают в само наше существо, становясь нашими костями, на которые мы опираемся в страшные времена, когда опоры не существует.

И существует только одна истина. Это любовь.

И я знаю, что она у меня есть.

ОТ АВТОРА

«Девушка в белом кимоно» — художественное произведение, но я создавала его на основе реальных событий, включая собственную семейную историю из прошлого моего отца, где была любовь к прекрасной японской девушке, которую он встретил, когда служил в ВМС США. Ее семья пригласила его на традиционную чайную церемонию, но как только при встрече выяснилось, что он — американский военный, ему отказали от дома. С этой точки и началось мое воображаемое путешествие.

В своих исследованиях я стала отталкиваться от фактов, которые были точно известны: адреса портов предписания, даты и сроки службы отца и рассказанная им история. Я проанализировала данные о межнациональных браках и о государственных правилах регистрации рождения в Соединенных Штатах, Японии и в вооруженных силах. Во всех этих инстанциях бюрократическая машина делала все, чтобы не допустить межрасовых браков. Тем немногим военным, кому все-таки удалось обойти все преграды и вступить в такой брак, пришлось столкнуться со строгими иммиграционными квотами и суровыми законами о запрете смешанных браков, под действие которых они попадали, вернувшись домой. Но несмотря на то что японским невестам приходилось терпеть жесткую дискриминацию на территории США, это было несравнимо с теми испытаниями, которые выпадали на долю тех из них, кто остался в Японии. Эти девушки становились изгоями на собственной земле, без поддержки и средств к существованию.

За время, предшествовавшее американской оккупации, и во время нее от союза между американскими военнослужащими и японскими девушками родилось более десяти тысяч детей. Десять тысяч! Из них чуть более семисот были переданы в приют Елизаветы Сандерс, расположенный в городе Оисо. Его организовала специально для брошенных детей смешанной крови Мики Савада — наследница компании «Мицубиси».

Но как и почему это произошло?

Руководствуясь этими вопросами, я смогла составить собственную версию происходивших событий, но только благодаря встречам с реальными людьми, прошедшими через приют Елизаветы Сандерс, «Девушка в белом кимоно» обрела собственную историю.

* * *

Прототипом приюта в Оисо, о котором в книге узнает Наоко, стал реально существующий детский дом Елизаветы Сандерс, созданный в 1948 году наследницей «Мицубиси» Мики Савада. В своей автобиографии она рассказывает, что в 1947 году, когда она ехала в поезде, прямо ей на колени с верхней полки упало завернутое в тряпки и газеты мертвое тело младенца смешанных кровей. Этот ужасный инцидент вдохновил ее на создание детского дома. Приюту было присвоено имя первого жертвователя на его строительство, англичанки христианского вероисповедания, которая сорок лет прослужила в Японии гувернанткой в семье Мицуи, Прообразами девушек (Наоко, Джип, Хатсу, Соры, Чийо, Айко и Йоко) из родильного дома стали реальные женщины, чьи дети прошли через приют Елизаветы Сандерс. Я познакомилась и пообщалась с воспитанниками этого приюта на их первой американской встрече, которая проходила на Шелтер Айленд в Сан-Диего. Я по-прежнему участвую в жизни выживших и давно уже взрослых детей на официальной странице приюта в Фейсбуке, которую ведет внучатая племянница Елизаветы Сандерс.

История «Девочки в красных туфельках» реальна. Девочку звали Ивасаки Кими, и первая скульптура, изображающая ее, стоит в парке, где раньше находился приют. Двадцать седьмого июня 2010 года в честь стопятидесятилетия порта Йокогамы японская делегация преподнесла порту города-побратима Сан-Диего скульптуру «Девочка в красных туфельках». Теперь она стоит на побережье Шелтер Айленд, возле американской военно-морской базы.

Бамбуковый родильный дом — плод моей фантазии, но его прототипом стал роддом Котобуки, расположенный в Синдзюку. В 1948 году офицеры полиции из отделения, относящегося к токийскому университету Васэда, получили наводку, благодаря которой обнаружили останки пятерых младенцев. Когда вскрытие показало, что смерть детей наступила не по естественным причинам, в месте обнаружения этих останков был