Плюс ко всему, «наружка» отфиксировала высокую «телефонную» активность Серегина — журналист явно нервничал, постоянно проверялся и куда-то очень торопился… Череп подумал-подумал и отдал распоряжение на «изоляцию» Обнорского — бывшему подполковнику КГБ не хотелось рисковать, он ведь не знал, что еще этот журналист может выдумать, какие еще «корки отмочит» — паренек-то с фантазией, шустрый, одним словом, мальчуган… А ситуация вокруг Антибиотика и так складывалась не очень понятно, но достаточно напряженно… Начальнику «личной контрразведки» Виктора Палыча срочно требовались новые данные для более полного осмысления обстановки…

Несмотря на практически полное отсутствие времени для нормальной подготовки операции по «изоляции» журналиста, похищение Обнорского прошло гладко — сказались постоянные тренировки, которые Череп устраивал для своей «команды». Журналиста вывезли из Питера в Новгородскую область и поместили сначала в специально оборудованный погреб на «промежуточной базе», представлявшей из себя обычный дом в глухой, наполовину вымершей деревеньке… Как только Череп получил известие, что «объект» на место доставлен, он вздохнул с облегчением и отправился на доклад к Виктору Палычу — старик-то еще ничего о похищении не знал, у бывшего «комитетчика» просто не было времени на «согласование» и получение «санкции».

Впрочем, Антибиотик, выслушав все доводы Черепа, не стал его осуждать за проявленную инициативу — Виктор Палыч счел объяснения начальника своей «контрразведки» довольно резонными и обоснованными… В конце концов, возможно, так нужно было и сразу поступить — не случайно же говорят, что на всякого мудреца довольно простоты… Оно, конечно — если «по науке», то можно незаметно и неторопливо ждать-наблюдать, но это все хорошо, когда обстановка стабильна, когда в запасе есть время и жареным не пахнет… А нос Антибиотика вполне явственно в последние дни ощущал запах «палева» — в связи с не совсем чисто проведенной ликвидацией Бурцева, Хорошо еще, что свои люди из прокуратуры Виктора Палыча упредили… Да ладно, об этой «теме» — особый разговор… Погорячился тогда Антибиотик с Бурцевым, погорячился… И не в том дело, что принципиальное решение о «мочилове» им принято было — «конторский» оборзел, за что и получил по заслугам… Плохо было то, что Виктор Палыч сам сдуру ту «мокруху» организовал вместо того, чтобы поручить все, как обычно, тому же Черепу.

А с Обнорским… Нет, это хорошо, что «писателя» взяли — глядишь, все по-быстрому и выясниться в деталях, тогда и «зачистить» разные концы можно будет грамотно… Сколько бы еще этот журналист мог петлять да следы путать? Никто ведь не знает… А если бы этому сучонку вдруг кирпич где-нибудь на голову упал? А если бы он в аварию случайную влетел? Да сколько еще разных непредвиденных вариантов могло нарисоваться! Нет, хорошо все вышло — теперь журналиста надо только раскрутить на всю катушку, а в этом деле Черепу равных не было…

Впрочем, Виктору Палычу вдруг захотелось лично пообщаться с этим Обнорским-Серегиным, в глаза ему, так сказать, посмотреть… Парень-то, считай, уже покойник, следовательно, потому опасности не представляет… А личный контакт — это личный контакт и есть, это совсем не то, что работа через посредников… Какими бы профессионалами эти «посредники» не были — они всегда могут какие-то нюансы опустить… Ну и, плюс ко всему, Антибиотику было просто любопытно… Да и кураж победы — он ощущается наиболее полно именно над телом противника, когда видишь его подернутые пленкой тоски глаза.

В общем, Антибиотик распорядился так: Череп должен был перевезти журналиста с «промежуточной базы» в «бункер» и начинать «работу» с Обнорским, а к вечеру и сам Виктор Палыч рассчитывал подтянуться…

«Бункером» Антибиотик называл один интересный дом все в той же Новгородской области — он располагался всего километрах в тридцати от «промежуточной базы». Этот дом, кстати говоря, принадлежал известному в прошлом писателю Алексею Рожникову, который спился к началу девяностых годов, но по старой памяти еще считался «видным деятелем культуры». Этот «видный деятель» уступил свой дом человеку Антибиотика еще в 1989 году — без афиширования сделки. Позже в строении были проведены ремонт и реконструкция: в частности, подземный гараж переоборудован в самый настоящий бункер — с «предбанником» и тяжелой стальной дверью, закрывавшей потайную комнату в глубине подвала… Этот «схрон», на который когда-то пришлось потратить большие деньги, практически никогда не использовался по назначению — времена быстро менялись, и уже в начале девяностых Виктор Палыч знал, что доллары защищают в десятки раз надежнее любых, даже самых крепких стен. И уж если ситуация складывается так, что бессильны деньги, тут и бункер не поможет — не отсидишься в нем, пустое это, баловство, глупости… Раньше — да, раньше можно было при случае и в подвале пожить, а при нынешних раскладах выживает не тот, кто лучше спрятаться сумеет, а тот, кто шустрее «крутится», оставаясь на виду… Так что «бункер» этот Антибиотик фактически передал в распоряжение Черепу, который использовал строение, как тюрьму для особо деликатных «клиентов». Впрочем, несколько раз Антибиотик все же проводил в доме Рожникова секретные «сходняки» — но случаи эти были крайне редки, «бункер» не пользовался популярностью, слишком уж мрачная аура окружала это место.

Днем 1 июня избитого, окровавленного и закованного в наручники Обнорского привезли в дом Рожникова и поместили в подвал, где Череп, не торопясь, начал допрашивать журналиста… Серегин дурковал, шел в «несознанку» — изображая, что вообще не понимает, чего от него хотят… Череп не торопился — пусть парень «дойдет», силы человеческие, они, ведь, быстро иссякают.

Обнорского время от времени прижигали зажигалками и били — аккуратно, так, чтобы не кончился до срока, но серьезная «работа» еще и не начиналась: «клиента» нужно было продержать в «кондиции» по крайней мере до приезда Виктора Палыча… Сам Череп, честно говоря, никакого смысла в этом визите не видел, с его точки зрения старик, вообще, в последнее время стал часто совершать «неадекватные» поступки — ну да ведь он Хозяин, ему и банковать… Хочется ему лично с журналистом пообщаться — ради бога… Эмоции, эмоции… Чем меньше эмоций, тем больше профессионализма — так считал Череп, так учили его когда-то… Эмоции необходимо учитывать в работе, но никогда нельзя им позволять управлять собой…

А Обнорский — он, конечно, расскажет все… Не сегодня, так завтра, суть дела не изменится… Бывший подполковник КГБ не торопился еще и потому, что не хотел проводить совсем жесткий допрос без «медицинского контроля» — а, как на грех, с «Гиппократами» (теми самыми, которые с Милкой работали) вышла заковыка: один после завершения всех дел с Карасевой уехал в отпуск с семьей, второй остался «дежурным», но запил, скотина… Свалился в самый настоящий запой — выяснилось это уже после перевозки Обнорского в «бункер». Доктора, конечно, начали «реанимировать», но пока было неясно, когда он сможет приступить к «обязанностям». Очухается, сволочь, тогда можно будет и Обнорского на «химию» посадить, если он до того сам не «расколется»… А даже если и «расколется» — «химическая проверка» все равно не повредит… А ну, как журналист фантазировать начнет, правдоподобную «дезу» слепит? Он же человек творческий, привык сочинять… Но — после укольчиков специальных особо не рассочиняешься, в большинстве случаев самые заядлые фантазеры начинают правду-матку выдавать… Бывает, конечно, что на некоторых и «химия» не действует — но такие ситуации крайне редки…