Пылкий монолог брата развеселил Тхутмертари. В любом случае Джосер был ей интересен.

– А ведь я тоже собиралась встретиться с тобой, Джосер. Не догадываешься зачем?

Выросший из указательного пальца кинжал поиграл у горла принца. Но в металлических глазах не было страха, а оставалось только вечное обожание фанатика.

– Я знаю, сестра. Ты собиралась меня убить.

– Уж не надеешься ли ты задобрить меня своим сегодняшним поступком?! – насмешливо спросила прелестница. – Если ты так хорошо меня изучил, значит, тебе должно быть известно, чем я обычно награждаю своих спасителей.

– Мне это известно, о Великая! Ты награждаешь их смертью. Ибо всякому, кому Великий Сет доверяет спасти тебя, его любимую рабу, он оказывает особую честь, и смерть является лишь ничтожной платой за эту честь.

– Верно! Так тебе не терпится к Сету, принц Джосер?

– Решай сама, о Великая. Я встретил тебя, и это главное. Ты вольна меня убить; я почту за честь умереть от твоей руки, как и было сказано… Но я думаю, что даже тебе, сестра, нужны верные люди.

– Ты полагаешь, я стану доверять тебе?! – фыркнула Тхутмертари. – Если так, ты глупее, чем кажешься, брат!

– Ты можешь мне не доверять. Но ничто не мешает тебе меня использовать.

– Вот как? И тебе этого будет достаточно?!

Сестра и брат обменялись бесстыдными похотливыми взглядами и, не сговариваясь, рассмеялись. Однако следующие слова Джосер произнес прежним тоном, исполненным неподдельной искренности.

– Я хочу служить тебе, и мне этого будет достаточно. В каком качестве служить – решать не мне, а тебе, о Великая.

Тхутмертари размышляла. Брат задал ей проблему. Гораздо проще убить сейчас, чем потом. Братец Джосер развлек ее, и довольно. Ведь в следующую минуту он может всадить ей меч в спину. Человек, говорящий так гладко, вполне тянет на искуснейшего предателя и интригана; она знала это по собственному опыту.

– Расскажи мне о себе, Джосер.

– Что я могу рассказать такого, чего бы ты не видела во мне сама, сестра? Я ненавижу брата-короля. Мне опостылело его мирное царствование. Мой меч пылится в ножнах. Ктесфон презирает меня; я не у дел. Я ненавижу старого лиса Тот-Амона: он позорит нашу великую страну своим бездарным правлением. Я ненавижу жрецов; они недостойны служить Отцу Сету. Я ненавижу нынешних аристократов: они забыли, что такое стигийская знать. Я…

– Довольно, Джосер, – прошипела Тхутмертари, – а я ненавижу, когда кто-то подслушивает мои мысли!

– Мы дети одного отца, сестра Тхутмертари, – проникновенно молвил могучий принц.

– А Ктесфон? Он не похож на нас!

– Да, клянусь щупальцами Сета! Он – выродок! – проскрипел зубами Джосер. – Он заслуживает смерти!

– Ты мог бы убить для меня брата?

Принц Джосер покорно склонил голову.

– Только прикажи, великая сестра, и я это сделаю. Но, позволь заметить, я не смогу сделать это так хорошо, как ты. Убить короля – это искусство, достойное королевы.

Девушка довольно улыбнулась. Решение о судьбе Джосера было ею принято. Такой человек действительно не помешает. А если он попытается перехитрить ее – что ж, тем хуже для него.

– Я принимаю твою службу, принц Джосер, – изрекла Тхутмертари. – И тебе не придется долго ждать моего восшествия на престол. Обещаю, дела тебе найдутся.

– Когда же?! – к обожанию прибавилось нетерпение.

– Скоро. Я дам тебе знать. А теперь – сожги меня!

Джосер еще раз низко поклонился, взял со стены факел. Пламя коснулось золотых кос волшебницы. Растворяясь в огне, девушка приветливо помахала ему рукой.

– Королева Тхутмертари – это великолепно, – мечтательно молвил Джосер ей на прощание.

А когда Огненная Дева исчезла и пламя потухло, он вымолвил, уже сам для себя:

– Королева Тхутмертари – это великолепно. Но, клянусь Сетом, король Джосер – еще лучше!

В глазах стигийского принца больше не было обожания, а остался только холодный металлический блеск…

…Ночной патруль, состоящий из пяти стигийцев, возвращался в казарму. Солнце вставало; день обещал быть жарким. Путь, как обычно, пролегал по Аллее Королей – самой широкой улице Луксура; по обе стороны ее на огромных постаментах возвышались величественные статуи стигийских монархов прошлых времен. По давней традиции патруль проходил по Аллее Королей парадным маршем, отдавая честь почившим владыкам.

Ранним утром здесь редко можно было встретить кого-нибудь. Но вот впереди молодой лейтенант с удивлением приметил стройную золотую фигурку. Она стояла между скульптурами королей Ментуфера и Ктесфона и как будто разглядывала бронзовое изваяние последнего. Приблизившись, стигийцы узрели, что это юная девица с необычной золотистой кожей и длинными пышными волосами тоже чистого золотого цвета. Девушка делала какие-то пассы руками и вроде бы что-то шептала. На приближающийся патруль нагая прелестница не обращала никакого внимания.

Молодому лейтенанту очень хотелось думать, что это обыкновенная куртизанка; женщины ее профессии, из числа тех, кто обслуживает знать и богачей, иногда забредают на Аллею Королей, и "одеты" они соответственно… Правда, даже для "знатной" куртизанки она выглядела чересчур красивой, но эта божественная красота почему-то не возбуждала, а пугала молодого стигийца. И громадная золотая диадема, по всему видать, баснословно дорогая, не могла принадлежать куртизанке…

Неожиданно бронзовая статуя царствующего короля рассыпалась на мелкие осколки. Девушка торжествующе рассмеялась. Смех оказался чарующим и заливистым, как пение храмового колокольчика, и в то же время каким-то необъяснимо жутким. Потрясенный лейтенант дунул в свисток.

– Стой, женщина! Ты арестована!

Золотоволосая красавица, однако, не думала убегать от блюстителей порядка. Она обернулась и в призывном жесте простерла к стражникам точеные руки:

– Ко мне, мои хорошие! Я дам вам то, чего не смог дать вам Ктесфон! Вы будете первые…

Молодой лейтенант и его спутники, побледнев, двинулись ей навстречу. Эту девушку они видели впервые, но им очень хотелось думать, что юная красавица с хищным точеным лицом и громадной диадемой в золотых волосах – самая настоящая куртизанка…

…А наутро первые прохожие – старик-чародей и два его ученика – обнаружили среди обломков разрушенной статуи короля Ктесфона пять изуродованных, полуобгоревших трупов. На постаменте вместо статуи высилось причудливое сооружение из сплетенных воедино человеческих рук и одного черепа. Это сооружение в точности повторяло любимую корону "черной жемчужины Сета". Едва бросив взгляд на него, старик-чародей лишился чувств. Ученики же недоуменно переглянулись: конечно, зрелище было не из приятных, конечно, здесь совершено ужасное преступление – но мало ли чего не бывает в жизни! Особенно в жизни людей, родившихся в Стигии и выбравших путь служения Сету. Молодые послушники, появившиеся на свет уже при короле Ктесфоне, не могли знать того, что знал их учитель. А он знал, что в Стигии, помимо древних ужасов, воспеваемых в легендах и описываемых в колдовских книгах, есть еще Ужас Живой. Он, как и все его коллеги по черному ремеслу, надеялся, что этот Ужас, канувший в лету на заре царствования Ктесфона, более никогда не вернется. Нынешним утром старик-чародей понял: надеждам его не суждено было сбыться…