— Что за бред… — презрительно сказал Токарев.

— Это не бред — с трудом скрывая торжество, сказал Копань — это показания.

— Чьи?

Но Токарев уже вспомнил. Веселовский, сотрудник налоговой. В общем-то, все было так… и в то же время не так. Взятка действительно была, и он действительно встречался в том ресторане с Шанибовым, и действительно получил от него пятьдесят, передал Веселовскому пятнадцать, а себе забрал тридцать пять — хотя мог бы и все забрать, и, наверное — надо было. Дело было так — Веселовский и его непосредственный начальник, будучи новичками и не имея силовой крыши — решили наехать на Шанибова, не зная, что того крышуют чеченцы. Составили левый акт налоговой проверки и потребовали пятьдесят тысяч. Шанибов обратился к крыше, чеченцы вышли на Веселовского и его начальника и пообещали голову отрезать. Начальник бзданул и сказал Веселовскому, что его не знает, предоставив ему выпутываться самому. Веселовский, которого чеченцы не били, а только хорошо попугали — прибежал в полицию как в ж… клюнутый и начал кричать спасите. Тут как раз случился он, Токарев — он отвел незадачливого налоговика в сторону, все выяснил и обещал помочь. И помог — и даже пятнадцать штук ему отдал — хотя мог бы не отдавать. Веселовский чуть ли не на коленях валялся, благодарил. А теперь вот… показания дал. Не делай добра…

— Это показания Данила Веселовского, из Управления по налогам и сборам Киева и Киевской области…

М… сволочи. Понятное дело, никто из одесских показания против него не даст — им еще жить в этом городе. Нашли того кто перебрался в Киев. Как нашли? Или сам трепанул лишнего, или в разработке он давно или взяли за что-то другое, и он предложил следаку рассказать интересное. И рассказал. Понятно, ему подсказали, как вывернуть ситуацию так чтобы он тут невинным агнцем предстал, а Токарев — исчадьем ада. И никто проверять не будет — показания пойдут в дело именно в таком виде.

Как же мерзко… как же мерзко все. Мерзко. Кто-то сказал — бывали времена и хуже, но не было подлей. Вот — как раз про сегодняшний день. Ты челу помог из-под чеченов выбраться, а он тебя сдает — как это?

Мерзость… мерзость… мерзость…

— Что делать будем, Владимир Петрович?

…

— Показания действительности соответствуют?

Токарев молчал.

— Вы временно отстранены от работы, на время служебной проверки. Сдайте оружие и удостоверение.

Токарев усмехнулся, смотря в глаза Резницкому.

— Да пошел ты.

Пошел к двери. Открыл. Там — двое, из спецназа. Смотрят в пол.

— Оружие — сказал Резницкий.

Токарев вернулся к столу, положил оружие. И удостоверение.

— Всё?

…

Токарев снова пошел к двери. Спецназовцы расступились. Повернулся в дверях.

— Тебе — жить.

* * *

Из кабинета начальника — он заглянул к себе. Пацаны были там — ждали.

— На пару слов.

Они вышли в туалет, там не слушали…

— Значит, так. Шеф наш у меня ксиву забрал.

— Вот, с. а!

— Падаль киевская… состряпали дело о взятке. Левое, но его сто пудов попытаются довести до суда.

Токарев осмотрел пацанов.

— Он вас вербовать сейчас будет. Кому-то предложит мое место.

— Да нет, Владимир Петрович, мы…

— Соглашайтесь.

…

— Кому бы не предложил — соглашайтесь. Разбираться потом будет. Главное — чтобы со стороны наседку не подсадили.

Пацаны молчали.

— А если подсадят — сказал, наконец, Божа.

— Вы знаете, что делать. Пусть по…тся, один. Посмотрим, как он с преступностью на Поскоте справится…

— А вы куда?

— Разберемся, пацаны. Думаю, эта козлина мутная тут ненадолго… это Одесса, рога он тут обломает.

— Мы ему обломаем.

— Ша!

…

— Я сказал — ша, пока тихо будьте. Помните — мы, как и воры, сильны единством. У них свое — у нас свое. Будете вместе — никакие варяги вас не возьмут. Ссучитесь, начнете стучать друг на друга — вас поодиночке передавят.

…

— Все, расход, пацаны. Я погнал.

Обнявшись с каждым, Токарев направился на выход, насвистывая незатейливую одесскую мелодию.

* * *

Нельзя сказать, что Токарев не был обеспокоен предъявленными ему обвинениями — корпупция дело такое, разбираться не будут. Попал — остальные затопчут, ответишь и за себя и за того парня. А твои темы — разберут другие, именно потому и действует правило: упавшего — затопчи.

Именно потому — Токарев и забил стрелку Фишману, прокурору Одессы. Он был в курсе всего…

Встретились они в заведении за пределами Одессы… чужих туда не пускали, входной билет — двадцать тысяч долларов в год, девочки каждые три дня осматриваются у врача, так что шансов что-то подцепить — нет. Внешне все пристойно — фитнесс-клуб, красивые девочки — инструкторши. Еще есть танц-клуб. Если заинтересован — просто повесь свое полотенце рядом с ее, все полотенца подписанные — и поднимайся на второй этаж, в номера. Она придет чуть позже.

Токарев членского взноса не платил — но его пустили, потому что информация о том, как ему по ушам дали еще не разошлась. Он спросил, тут ли Фишман, ему сказали, что тут, наверху. Токарев представил себе как жирный Фишман фитнессом занимается и едва не заржал в голос. Сказал, что внизу подождет…

Фишман появился через полчаса — жирый, распаренный. Розовый как поросенок. Довольный…

Плюхнулся за стол.

— Привет, Сема…

— Привет…

Появился официант.

— Зеленого чая с медом — приказал Сема.

Официант уставился на Токарева.

— Черного и без меда.

Официант исчез.

— Ты знаешь такого Веселовского из налоговой? Он в Киев переехал.

— Кто такой? — одышливо сказал Сема.

— А что, не знаешь? Плохо, Сеня. Какой ты нафик прокурор, если город не контролируешь.

— Я что, всю шоблу должен знать? Он кто такой?

— Начальник отдела в Приморской. Перевелся в Киев, в Киеве написал заяву. На меня.

Фишман присвистнул.

— Ну, дела…

— Как сажа бела. Ты меня знаешь, Сема, в долгу не останусь. Мне нужен материал на Приморскую налоговую, я там дальше сам найду концы. Харэ?

Сема кивнул. Он понимал главную суть — сегодня ты, а завтра — я.

— Без вопросов.

— Ну и ладненько. Завтра заберу…