или какие-нибудь другие неожиданные, а потому очень приятные безделушки, которые я время от времени находил утром у себя под подушкой.

В годы войны я нечасто видел отца — наши временные режимы не совпадали. Он, как и многие в то время, возвращался домой в 3–4 часа утра, спал до десяти, уезжал на службу и в очень редкие дни ненадолго приезжал домой обедать.

Иногда, в еще более редкие свободные воскресенья, он брал нас с мамой в театр. Хорошо помню парады и демонстрации на Красной площади в дни всеобщих военных и политических праздников.

Значительно чаще я стал видеть отца после его выхода в отставку в 1946 году. Но и тогда он был занят: много читал, переводил, писал, и я старался его особенно не тревожить.

Папа внимательно следил за моей школьной жизнью, знал всех заходивших ко мне школьных друзей. Отец был очень доволен, когда после окончания школы я поступил в Московский энергетический институт — видимо, это было связано с воспоминаниями о том, как в начале 1920-х годов он некоторое время учился в Электротехническом институте.

Отец был спокойным, сдержанным и немногословным человеком, достаточно скупым на ласку. Я не могу припомнить случая, чтобы он повысил на меня голос, хотя, как я себе представляю, поводов было немало. Не помню также повышенных тонов при общении родителей между собой.

Воспитанием моим занималась главным образом мама, которая после 1941 года отошла от активной работы в разведке. Именно маме, ее постоянной заботе и вниманию к моему образованию и воспитанию я обязан знанием английского языка, школьной медалью и, в общем, всей своей дальнейшей жизнью. Кстати, сами родители свободно владели несколькими иностранными языками, и, если им не хотелось, чтобы я понимал, о чем они между собой говорят, они переходили на французский, которого я не знал.

Отец никогда не разговаривал со мной о своей работе, и я до вполне зрелого возраста не представлял, чем он занимался. Только в конце 1950-х годов я впервые услышал от мамы слово “нелегалы” и понял, какая полная риска жизнь в этом слове заключена.

Впервые имя отца в открытой печати появилось в 1993 году в книге Валерия Гоголя «Бомба для Сталина».

Наиболее полно о работе отца я узнал из личных встреч и бесед с Павлом Анатольевичем Судоплатовым, с которым я имел честь быть лично знакомым, и из его книги «Разведка и Кремль», вышедшей в 1996 году. По словам П. А. Судоплатова, отец действовал в разведке настолько аккуратно, что его фамилия вплоть до 1990-х годов ни разу не упоминалась ни в отечественных, ни в зарубежных публикациях о работе советской внешней разведки и специальных структур партии.

Многое мне рассказывал Герой России Юрий Антонович Колесников, работавший с отцом в военные годы и первым опубликовавший в центральной прессе воспоминания под названием «Я из Группы “Я”». Огромное признание этому мудрому, опытному и благородному человеку за добрую память об отце!

Я горжусь тем, что был знаком с полковником Константином Константиновичем Квашниным, последним из слушателей организованной отцом спецшколы, ушедшим из жизни в неполные 95 лет; с известной разведчицей Зоей Васильевной Зарубиной, хорошо знавшей отца; с легендарным полковником Абелем (Вилли Фишером), который считал себя учеником и другом отца. Все они в беседах со мной с большой теплотой и человеческим уважением вспоминали о своей работе под руководством папы.

Теперь, когда количество упоминаний об отце и публикаций о нем в различных изданиях, посвященных работе служб внешней разведки, перевалило за сотню, становится понятнее та напряженная, полная опасностей деятельность, которой родители посвятили всю свою сознательную жизнь. <…>

Не хочется вспоминать о многочисленных посещениях Главной военной прокуратуры, о полном отсутствии информации и о мгновенно замолчавшем в квартире телефоне.

<…> С первых дней после освобождения мама делала все возможное и невозможное для восстановления честного имени отца, и только в 1971 году он был полностью реабилитирован как жертва политических репрессий.

Я уверен, что отец очень удивился бы, узнав, что о нем, о его работе, его соратниках и подчиненных пишут книгу. Он никогда не считал себя героем. Он просто честно делал свою сложную, незримую работу, как того требовала государственная безопасность СССР».

Иосиф Ромуальдович Григулевич

Интернационалист, разведчик, ученый… (1913–1988)

Единственно чего мы должны страшиться — это упрека в том, что мы боимся правды.

И. Р. Григулевич

Исчерпывающую характеристику этому человеку дал Председатель КГБ СССР в 1976–1982 годах, а позднее руководитель Советского государства Ю. В. Андропов: «Ни один разведчик не имел столько псевдонимов, не был гражданином стольких государств. По сути, он прожил десять чужих жизней, но его собственная не растворилась в них, и он доказал это, оставшись патриотом своей Родины. Иосиф Ромуальдович Григулевич — вершина советской разведки, достичь которую способны лишь те, кто отмечен и избран Богом».

Начав свою секретную деятельность в 1934 году, по линии специальных служб Коминтерна, через очень короткое время Иосиф Григулевич стал легендой нелегальной разведки СССР, хотя, как и положено, о его истинной деятельности мало кто знал. Он родился 5 мая 1913 года в городе Вильно, который на тот момент входил в состав Российской империи. Его родители были литовскими караимами — потомками хазар, осевшими на территории Прибалтики. Отец держал аптеку, мать вела хозяйство. Окончив школу в Паневежисе, Иосиф вместе с матерью переезжает в Польшу, где, увлеченный левыми идеями, вступает в коммунистическую партию и, разумеется, сразу попадает под надзор полиции. За участие в беспорядках 1932–1933 годов юноша отсидел в тюрьме, после чего был выдворен из страны. Но все было не так плохо — он обосновался в Париже и некоторое время учился в Высшей школе социальных наук при Сорбоннском университете. Затем — Коминтерн, в который он вступил по рекомендации друзей, но в первую очередь, конечно же, по своему горячему желанию.

В 1934 году Западноевропейский секретариат Коминтерна направил Григулевича в командировку в Аргентину. В 1936 году он участвовал в Гражданской войне в Испании, и именно там был привлечен к сотрудничеству советскими спецслужбами. Москву он впервые посетил в 1937 году, а приехал он туда для обучения в спецшколе Коминтерна.

В 1938 году Григулевича командировали в Соединенные Штаты, но — с прицелом на Мексику, так как предполагалось его участие в операции «Утка» по устранению Л. Д. Троцкого. В конце 1939 года Григулевич (агент Фелиппе) привез в Москву план дома Троцкого. Ему было поручено организовать круглосуточную слежку за