— Я не могу оставить его без помощи.

— Ты неразумен так же, как и он.

— Знаю.

— Завесу я не сниму. В любое мгновение его мир может расколоться, и тогда он откроет Хаосу дорогу ко всем мирам. Хочешь идти на землю — иди, как человек.

Эрнолтинаор молча склонил голову, принимая решение высшего существа. Тетраим обдал его еще одной волной жара и растворился в Огне своего мира…

Мысли Зодчего вернулись из прошлого. Он сидел в просторной рабочей комнате, за столом, заваленным свитками. У стен возвышались стеллажи, все ячейки которых были заняты измерительными приборами и бумагами.

Час назад архитектор вернулся из подземелий Золтона. Знаки на стенах, которые начертил для него срединный мир, все еще оставались видны. То, что спасло старого эллана несколько десятилетий назад, спасло и молодого сегодня.

Затем след уходил в глубины нижних миров.

Форкий отыскал Атэра на бесконечной равнине, где нашел приют Семнехкер — олицетворение познающего разума, спокойствия и знаний. Как и остальным Древним, ему не хватало сил. Он питался мыслями и воспоминаниями случайных жертв — несчастных, забредших в его владения. Или тех, кого приводил адский пес в надежде получить искру покоя — защиту от собственного демонического безумия.

Девяносто лет назад Форкий был жрецом в храме Семнехкера, и бог хорошо помнил своего служителя. Только это спасло Атэра…

Зодчий рассеянно скользнул взглядом по своему жилищу, расположенному на вершине пирамиды и подумал, что скоро покинет его. Быть может, навсегда.

Наступило время, к которому он готовился так долго. Монолит демонического порядка, наконец, дал трещину. Высшие не выдержали многотысячелетней конкуренции друг с другом. Теперь, пока земли нового Хозяина лежат в руинах, а сам он не успел получить всю верховную власть и силу, можно нанести по нему удар. Попытаться отвоевать часть земель.

С помощью срединного мира, Зодчий давно знал приблизительное число слуг каждого из Хозяев. И сейчас у людей появился шанс противостоять им.

Архитектор поднял голову чуть раньше, чем раздался резкий стук в дверь. В комнату ступил рэймский консул Корнелий Лонг. За ним вошел элланский стратег Ориан Мильтиад. По приказу императора Транквила, первого лишили земель и титулов, а всю семью последовательно принесли в жертву Некросу. После смерти младшего сына, яростный защитник рэймского государства превратился в его страстного врага. Второй — едва пережил нитское рабство. Раньше оба были врагами, теперь их объединила ненависть к демонам.

Коротко поприветствовав Зодчего, Корнелий направился к креслу из слоновой кости — символу верховной власти рэймского консула, неторопливо сел, положил на стол шлем с высоким плюмажем. Его алый плащ бросал на чешуйчатую лорику красные отсветы, черные волосы были коротко острижены, сухое желтоватое лицо с крючковатым носом не выражало ничего, кроме решительной сосредоточенности. Цепкий взгляд карих глаз быстро обежал комнату и задержался на чертежах, лежащих перед архитектором.

— И где же, позволь узнать, твои друзья, Зодчий? — осведомился он неодобрительно. — Мы не можем задерживаться из-за них.

— Сейчас будут, — отозвался тот.

— И все же, объясни, почему ты ждал пять человек так, словно это целый легион. — Консул требовательно уставился на Зодчего, продолжая хмуриться.

— Они очень важны для меня. И для срединного мира тоже.

Лонг недовольно скривился, но больше не стал задавать вопросов. Смирился с тем, что человеку, собравшему двадцатитысячную армию можно простить некоторые странности.

Ориан, обладающий более скромными привычками, сел на скамью. Провел ладонью по бороде, крупными кольцами лежащей на кожаном панцире. Усмехнулся:

— Корнелию не терпится обсудить с тобой новую тактику боя.

Консул гневно покосился на соратника.

— Мне пришлось потратить массу времени на переустройство этой армии. Я бы не хотел потерять обретенное преимущество. И, если учитывать, что половина из солдат элланы — строптивые и упрямые, я не уверен, что они через несколько часов не «забудут», чему их научили, — язвительно произнес он.

— Кстати, если говорить об армии Великого Рэйма, — с добродушной улыбкой заметил Ориан, и Зодчий понял, что сейчас станет свидетелем привычного спора. — Помнится, при битве у Требии, вы проиграли бой нумидийцам лишь потому, что два ваших консула не смогли договориться между собой, какой тактики держаться.

Корнелий вспыхнул, вспомнив подробности постыдного поражения, но в долгу не остался:

— А вы из-за своего твердолобого упрямства потеряли весь флот при битве у Эгиспотамах меньше, чем за час.

— А вас разбили у мыса Эгном. Потопили половину ваших неповоротливых лоханок.

— А вас разгромили при Хиронее.

— А половина вашей армии попала в плен в 55 году…

— Приятно слушать беседу эллана с рэймлянином, — негромко сказал Зодчий, глядя на перекошенное отражение консула в его шлеме. — Узнаешь так много новых исторических фактов.

Лонг и Мильтиад замолчали. Смерили друг друга взглядами. Затем Ориан рассмеялся, а на бледных щеках Корнелия появились два красных пятна. Оба знали, что вспоминать о прежних битвах не имеет смыла. Их вели для демонов и ради них же. Люди в той игре были мелкими разменными фигурами. И только сейчас наступило время для реальной войны.

Ворота пирамиды были распахнуты.

Проходя под аркой, Гай запрокинул голову, чтобы лучше рассмотреть сужающиеся кверху створки — из черного дерева, без единого украшения.

Изнутри строение опоясывала концентрическими кругами просторная галерея. Сверху падал широкий луч солнца. Он казался твердым, будто выточенным из теплого сияющего электрона… Арэлл перегнулась через перила, чтобы посмотреть вниз — глубина оказалась головокружительной. Словно элланка стояла на вершине горы и заглядывала в пропасть.

Когда друзья поднялись на самую макушку здания, в рабочую мастерскую архитектора, их уже ждали, и первый, кто произнес слова приветствия, был Зодчий.

— Что с Атэром? — тут же спросил у него Рамир. — Ты нашел его?

— Спит, — ответил тот с улыбкой. — Слишком устал. А у нас нет времени ждать его пробуждения.

Во втором человеке Гай с удивлением узнал консула Корнелия Лонга, которого уже десять лет считали мертвым. Рядом с третьим сидела счастливая Гермия.

— Это мой дядя! Ориан. — Сообщила она удивленным преторианцам. — Мы думали, он погиб на нитских галерах.

— Скорее, нитская галера, на которой я плавал, не пережила моего рабства. — Добродушно хмыкнул эллан и похлопал девчонку по руке.

Октавий с высшей степенью недоумения на лице сел у двери — он никак не ожидал застать здесь Гермию. Критобул принялся ходить из угла в угол. Арэлл прислонилась плечом к стеллажам со свитками. Рамир развернул стул спинкой к себе и уселся на него верхом.