часов. Похристосовался с близкими, затем пошел к Папа́. Поздравил, получил напутствия. Уже в десять часов был в вагоне, и сразу же отправились. С ним ехал только его наставник Б.А. Перовский (1815–1881). Настроение было неважное, хотя обычно он так любил Пасху. Радовался предстоящей встрече с дорогим Никсом, но грусть не оставляла. Все так мрачно настроены, ждут печальных событий. Нет, нет, этого не может быть. Господь не допустит!

Император Александр II с сыновьями Владимиром и Алексеем отбыл из Петербурга вечером, 6 апреля. Царский поезд с невероятной скоростью пересек всю Европу; понадобилось всего 85 часов, и они были в Ницце. Во Франции, в городе Дижоне, в Царскому составу присоединился другой, шедший из Дании с Королевой Луизой, Принцем Фредериком и невестой Цесаревича. Утром 11 апреля прибыли в Ниццу.

Великий князь Александр оказался там уже 9-го числа, во второй половине дня. Он был полон «ужасных ожиданий». Они его не обманули. Свеча жизни Никса догорала.

Брат почти все время находился в забытье, бредил, редко кого узнавал. Все были подавлены, а дорогая Мама́ просто убита горем, плакала, почти не переставая. Александр зашел в комнату к брату, но тот спал. Вид его настолько изменился, что в первый момент трудно было и узнать. Невольно навернулись слезы на глаза…

10 апреля опять было худо. Никс так его и не узнал, хотя Александр не раз поднимался к нему. Он или спал, или тихо стонал, и от этих звуков у Александра сердце разрывалось. В тот день, ближе к вечеру, приехал Папа́ с братьями и датчане. Перед сном у Мама́ познакомился с Дагмар. Это была их первая встреча. Ни о чем почти не говорили и скоро разошлись.

11 апреля Александра, который остановился на вилле Бермон, разбудили около пяти часов утра вестью, что «Цесаревич слабеет». Тут же собрался и бросился на первый этаж к брату. И, о чудо, Никс узнал его, даже улыбнулся, протянул исхудавшую, почти прозрачную руку и сказал: «Славный человек». У Александра слезы текли сами собой, он поцеловал брата и сел рядом.

В девять утра пришла Дагмар. В первый раз она видела жениха после расставания в октябре. Что она пережила! В углу большой полутемной комнаты, в постели, она увидела того, которого так искренне и безнадежно любила. На изможденном, худом, жёлто-землистого цвета лице появилась слабая улыбка. Он ее узнал и был рад этой встрече. Она не могла сдержаться и разрыдалась. Цесаревич взял ее за руку, она поцеловала его.

Несколько часов Принцесса провела рядом, и он все время держал ее руку в своей. А с другой стороны сидел его брат Александр, державший вторую руку дорогого Никса. Здесь, у тела умирающего, дочь Датского Короля как бы соединилась с тем, кому суждено было стать самым важным человеком в ее жизни, стать для нее всем.

И будущий Царь Александр III у смертного одра брата тоже встретил свою судьбу. Как написал очевидец тех событий поэт князь П.А. Вяземский (1792–1878), «самый плодовитый вымысел изнемогает иногда перед ужасами действительности». Потом Александр и Мария Федоровна будут бессчетное количество раз возвращаться к этой истории и увидят здесь Промысел Всевышнего. Но это все будет потом.

Тогда же, в тот невероятно драматический момент, никто этого не знал и никто ни о чем не думал. Все ждали чего-то, молились, плакали и молчали. Днем Николай Александрович причастился и попрощался со всеми. В медицинском журнале появилась запись:

«Его Высочество окруженный Августейшим семейством приобщается Святых Тайн с глубоким умилением. Силы совершенно истощены».

Вечером сознание Николая покинуло, и он уже никого не узнавал. Вскоре после полуночи, 12 апреля, в 00 часов 50 минут, Цесаревич скончался. Последними его словами стали: «Стоп машина». По заключению врачей смерть наступила в результате «ревматизма почечных мышц и поясничной спинной фасции». Все было кончено.

Все плакали, страдали, но сильнее всех, наверное, Дагмар. Ей еще не исполнилось восемнадцати лет, но она уже невеста-вдова. Она как бы одеревенела. Не было ни сил, ни чувств, а лишь темнота и пустота. Небольшая, изящная, она сделалась как бы еще меньше, еще тоньше. На заупокойных службах от вида ее сжималось сердце. По окончании первой панихиды ее лишь с большим трудом удалось оторвать от тела усопшего и увести почти в бессознательном состоянии. Для родных Николая маленькая датчанка стала такой близкой…

Принцесса писала своему отцу Христиану IX через день после смерти Николая: «Я не могу не благодарить Бога за то, что застала его, мое дорогое сокровище, еще в живых и была узнана им в последнюю минуту. Ты не можешь поверить, дорогой Папа́, как я благодарна за это Господу Богу. Никогда, никогда я не смогу забыть взгляд, которым он смотрел на меня, когда я приблизилась к нему. Нет, никогда!!! Бедные Император и Императрица, они были так внимательны ко мне в моем, а также в своем горе; они и его бедные браться, особенно Саша, который любил его так возвышенно и не только как брата, но как своего единственного и лучшего друга».

16 апреля 1865 года гроб с телом Цесаревича Николая Александровича на фрегате «Александр Невский» отбыл в Петербург.

Император Александр II, Императрица Мария Александровна, дети и приближенные отбыли в России по железной дороге. По пути домой Царская Семья на несколько дней задержалась у брата Императрицы, Великого Гессенского герцога Людвига III. Они уговорили побыть там с ними и Дагмар.

На берегу Рейна, в загородном замке Югенхайм, безутешная Дагмар провела несколько дней в окружении родственников своего скончавшегося жениха. Больше всего ей уделял внимания Александр, ставший теперь Цесаревичем. Они часами бродили по аллеям парка и говорили, говорили, говорили и только об усопшем.

Затем расстались. Она поехала домой в неизвестности и печали, а Царская Семья в Петербург – готовиться к последнему прощанию с дорогим Никсом.

«Александр Невский» прибыл в Кронштадт 21 мая, откуда гроб на Императорской яхте «Александрия» доставили в Петербург. 28 мая 1865 года тело Цесаревича Николая Александровича было погребено в Царской усыпальнице, в Петропавловском соборе Петропавловской крепости, там, где покоились его предки, начиная с Петра I.

Глава 16. «Милая Дусенька»

После смерти старшего брата жизнь Александра переменилась. Он стал Наследником Престола, ему теперь надлежало быть чрезвычайно серьезным и требовательным к себе, к своему обучению и образованию; очень аккуратным и выдержанным в общении с людьми. Приходилось теперь безропотно делать то, к чему душа не лежала, но что входило в круг обязанностей Престолонаследника.