В последний момент рулевой изо всех сил налег на свое огромное бревно, и весла левого борта замерли в воде. Либурна резко развернулась и с ударом, от которого задрожал весь ее рангоут, впечаталась в борт триремы.

— Крючья бросай! — проорал с кормы Децим, и три острых, закрепленных на прочных тросах стальных крюка перелетели на палубу триремы. Матросы мгновенно натянули тросы, закрепили их и, похватав легкое вооружение, прямо по натянутым тросам устремились на вражеский корабль. Бойцы корабельной пехоты, вооруженные тяжелее, поспешно подняли абордажные трапы и стали взбираться по ним вслед за своими товарищами. Макрон, протолкавшись к ближайшей лестнице, взобрался по ней, ухватился за бортовое ограждение триремы и, подтянувшись, перебросил свое тело на палубу. Он тяжело приземлился на полусогнутые ноги и выхватил из-под плаща меч.

Участь триремы была уже решена. На борту, как и предвидел Веспасиан, находилась лишь вахта, а большая часть команды сошла на берег, разместившись в цитадели или в домишках, покрывавших во множестве склон над прибрежной полосой.

Три тела были распростерты на палубе, четвертый человек привалился к мачте, харкая кровью. Двое, сразу за мачтой, попытались было сдаться, но бойцы без жалости зарубили их на месте и устремились дальше, к проходу под палубу. Приказ, доведенный до всей штурмовой команды, был однозначен: пленных не брать! Римляне не могли позволить себе выделять людей для охраны сдавшихся, не говоря уж о том, что возня с пленниками сбила бы инерцию атаки.

Некоторые пираты при появлении римлян мигом пустились наутек и успели попрыгать с противоположного борта в море; теперь со всей возможной скоростью они плыли к берегу. Люди Макрона швыряли в них с корабля все, что попадалось под руку: кофель-планки, горшки, кувшины и собственное оружие пиратов, брошенное в отчаянной попытке убежать от атакующих.

Оставив своих бойцов за этим занятием, Макрон бросился к корме, одним прыжком взлетев по короткому трапу на рулевую надстройку, и, подбежав к ограждению, огляделся проверить, удостоверяясь, как идут дела у его маленькой эскадры.

Ближайшая бирема уже почти полностью захватила свою добычу, да и дальше, на палубах других судов, вовсю развивалось наступление. От избытка радостных чувств Макрон стукнул кулаком по ограждению: на начальной стадии атака проходила успешно. Теперь главное — не потерять импульс. Перегнувшись через перила, он высмотрел Децима и помахал мечом, привлекая внимание триерарха.

— Будь готов отплыть. Отведи команду обратно на борт. Я тут и с пехотинцами разберусь.

Отсалютовав, Децим принялся выкрикивать приказы своим матросам, а Макрон помчался обратно на главную палубу.

— Первые два отделения — за мной! Остальным вернуться на корабль!

Потребовалось несколько мгновений, чтобы разгоряченные схваткой люди уразумели приказ и поспешили к абордажным трапам. Как только команда, зачищавшая трюм, вновь появилась на палубе, Макрон схватил оптиона за руку.

— Возьми несколько человек, спустись вниз и подожги судно. Как следует, чтобы не погасло. Потом вернешься на корабль.

— Есть, командир!

— Мы тебя ждать не сможем. — Макрон кивнул на палубную шлюпку. — Воспользуешься их лодкой. Выполняй!

Он повернулся, перебрался через борт и спустился на либурну, палуба которой была заполнена возбужденными, радостными бойцами. Пока Макрон проталкивался к Дециму, команда убрала абордажные трапы и отцепила крючья.

Децим широко ухмыльнулся.

— Один погибший, десятка два получили царапины.

— Хорошая работа! — рассмеялся Макрон. Он повернулся и указал на бирему, ближайшую к только что захваченному кораблю. — Это последний. Туда, как можно быстрее.

Гребцы, упершись веслами, оттолкнули либурну от борта триремы, после чего она снова легла на курс. Когда они отходили от военного корабля, Макрон заметил вьющийся над палубой дымок, становящийся все гуще по мере того, как по трюму распространялся огонь.

Между тем команда биремы, к которой они направилась, делала все возможное, чтобы подготовиться к отражению атаки. Пока римляне вели бой на триреме, пираты успели вооружиться и рассредоточиться вдоль борта своего корабля. Среди них было несколько лучников, другие держали под рукой готовые к использованию метательные копья. Как и в предыдущем случае, на борту находилась лишь часть команды, однако Макрон насчитал двадцать пиратов. Достаточно, чтобы оказать яростное сопротивление.

Прочистив горло, Макрон обратился к бойцам:

— Ребята, сейчас нас ожидает настоящая схватка. Но действовать будем так же, как и в прошлый раз. Атакуем быстро, наваливаемся всей силой и пленных не берем.

Большинство корабельных пехотинцев откликнулись радостными возгласами, но ветераны понимали, что впереди их ждет непростое дело, и, пока либурна приближалась к вражескому судну, прикидывали свои шансы на успех. Когда корабли сблизились на тридцать локтей, Макрон услышал, как на пиратской палубе отдают приказы, и через водное пространство полетели первые копья.

Центурион едва успел выкрикнуть предупреждение:

— Поднять щиты!

В следующий миг тяжелые стальные наконечники забарабанили по палубе и щитам. Раздался крик — одному зазевавшемуся бойцу копье угодило в живот, пришпилив его к борту.

— Вытащите копье из раны и унесите его вниз! А остальные — прячьтесь, на хрен, за щитами! Децим, пусть твои ребята тоже постреляют.

Сближаясь, корабли успели еще несколько раз обменяться пущенными стрелами и копьями, прежде чем Децим приказал табанить, и гребцы погасили скорость либурны. Впрочем, лобовое столкновение кораблей все равно было таким сильным, что большинство людей попадали на палубу, разразившись криками боли и ярости.

— На абордаж! — взревел, вскакивая на ноги, Макрон. — Вперед! Вперед!

На вражескую палубу снова полетели абордажные крючья, матросы натянули тросы, притягивая вражеское судно, и первые бойцы уже начали перебираться на бирему. Но тут им навстречу выскочил пират, державший в руках огромный топор. Первый же его удар, обрушившийся на голову атаковавшего римлянина, разрубил шлем и раскроил череп до самых плеч. Тело, дернувшись, упало в узкий просвет между бортами. Атакующие замешкались. Видя это, Макрон подхватил с палубы копье, прицелился и метнул его в пирата с топором. Тяжелое стальное острие угодило тому прямо в грудь, и тот, завалившись навзничь, пропал из виду.

— Чего вы ждете? — заорал Макрон корабельным пехотинцам. — Хотите, чтобы я проделал за вас всю работу?

С яростным ревом центурион ухватился за веревку, подтянулся и перепрыгнул на вражескую палубу, готовый разорвать на части первого же пирата, какого увидит.

Он первым из римлян оказался на вражеской палубе, и на него тут же, с безжалостной яростью во взорах, набросились сразу четверо пиратов. Макрон подхватил с палубы окровавленный топор убитого им пирата и, вращая его обеими руками над головой, закричал: