против самой себя. Однако перед страхом смерти, пришла небывалая уверенность, и можно было позволить любую шалость, чтобы отстоять свои права. Ведь если я сейчас сдамся, то меня может и не быть.

Продолжая неотрывно смотреть хищнику в глаза, желая подавить его бдительность, я молчала. А Кристиано, кажется, начал сомневаться. Самодовольная улыбка сошла с его губ, и тот пребывал в некоем размышлении. Я не знала, стоит ли подталкивать его, потому что не было никаких вариантов к чему все это может привести.

– Вранье, – наконец-то произнес он.

– Уверены? Тогда посмотрите историю моих вызовов. Перед тем как меня похитили, звонил один из моих помощников. Сколько времени назад это было? Тик-так, тик-так, думаю, что Нэйтон-золотце, уже ждет моего звонка. Что ж, ладно, мне-то терять нечего. Допустим, вы меня сейчас убьете, месяцем раньше или позже, какая разница, я все равно умру. А вот вы, мистер Павоне, сядете в тюрьму, на очень долгий срок, если к вашим преступлениям еще и смерть знаменитой журналистки добавят. Как там говорится? И тогда живые позавидуют мертвым…

Не теряя и грамма самообладания, я продолжала давить его словно прессовальная машина. Сомнения на этом гладком личике только усиливались с каждой фразой, поэтому сейчас или никогда? У меня не была и шанса сдать назад и снова притворяться невинной овечкой. Маска Амелии Грейс позволяла быть дерзкой и уверенной в себе. А что? Вполне удобно, пользоваться образом созданным Хиро. По крайней мере, в своей голове, я множество раз представляла, как именно ведет себя мой главный кумир в критических ситуациях. Правда, тогда еще и помыслить не могла, что им окажется неугомонный японский юноша. Поэтому пришла пора реализовывать актерские таланты, чтобы по полной вжиться в образ, придуманный моим воображением.

–Эй, придурки, немедленно проверьте ее телефон! – теряя самообладание, прорычал Павоне.

Его подручные тут же достали мой телефон, но столкнулись с паролем в виде отпечатка пальца, поэтому посмотрели на своего начальника в ожидании следующего приказа. Ему ничего не оставалось, как позволить им разрезать стяжки на руках, чтобы я смогла приставить палец и разблокировать телефон. Но прежде, итальянец решил поторговаться и выставить свои условия. Когда один из охранников, подошел ко мне с ножом, то Кристиано кивнул ему, и холодное лезвие вместо рук оказалось на моей шее.

– Прежде чем я развяжу тебя. Мы ведь можем урегулировать все мирно. Позвони своим дружкам, скажи им, что с тобой все в порядке, удали все материалы, и я отпущу тебя. Ни мне, ни тебе не выгодно, чтобы ты пострадала. Ты говоришь, что не боишься смерти. Но пытки…Они могут свести с ума кого угодно. Думаешь, у тебя хватит сил вытерпеть всякое, если вдруг не пойдешь на мои условия?

– Мистер Павоне, о чем вы? Сражаясь со своей смертельной болезнью, я уже натерпелась такого, что ваши слова и вовсе не пугают. Я и так предложила вам выгодные условия. А вы все продолжаете торговаться. Хотите приступить к пыткам? Прошу, сделайте это немедленно, только избавьте от пустых разговоров, – для большего пафоса я закинула ногу на ногу и продолжала впиваться в него глазами.

Теперь же некогда опасный и пугающий мистер Павоне, тот, что без всякого сожаления убил Крейтера, кто запугивал бедную Марту, предстал для меня как хулиганистый школьник, который будто был пойман директором за свои проделки. Он стоял растерянный, точно так же как и тот бандит-телохранитель, что продолжал держать нож у горла. Мои аргументы оказались более весомыми, а поведение не расходилось с действиями. Возникало ощущение, словно меня так каждый день похищают и ничего необычного не случилось.

– А что если я раскрою твою личность? Разве это не будет губительно для твоей карьеры? – пытаясь все же угрожать и дальше, наконец-то произнес он.

– М-да, это уже более неприятно, но не фатально. Допустим, вы расскажете, что я и есть Амелия Грейс. Да, это приведет к тому, что мне будет сложнее добывать информацию, но не более того. Вы ведь бизнесмен и понимаете толк в выгодных сделках. Взвесите все за и против. Мое предложение со всех сторон привлекательное. В то время, как то что предлагаете вы, все равно не имеет веса для меня. Кстати, что там со временем? Пока вы со мной торгуетесь, часики-то тикают…

– Вот сука! Как ты можешь оставаться такой спокойной, когда тебе к горлу приставили нож?! Вообще страх потеряла!? – теряя всякое самообладание, выпалил итальянец.

– А чего мне бояться? Свои опасения, я уже высказала…Мне терять нечего, когда вам точно дороги свобода и репутация. Кажется, что вы еще не до конца понимаете последствия своей глупости? А если в вашей фирме начнутся аудиторские проверки после того, как расследование придадут огласке? Сколько всего вы потеряете за раз, даже представить сложно. Моя жизнь и гроша не стоит. Я все равно уже обеспечила себе место в мировой журналистике. К слову, смерть от ваших рук, станет даже весьма символичной, так что умру, как и полагает профессионалу от рук негодяев.

– А вот мне совсем не выгодно поступать, так как тебе хочется. Говорю прямо: соглашайся на сделку. Удали все файлы с телефона и будешь свободна как птичка.

Упрямство этого псевдо-гангстера поражало. Уже столько веских аргументов было сказано в мою пользу, но тот даже и пальцем не пошевелил, продолжая держать меня в заложниках. Раз дело обстоит так, то значит, придется идти ва-банк. У меня и так немного доступных вариантов, и пока этот головорез обдумывал, как ему лучше поступить, начать ли пытать по-настоящему или продолжать трепаться языком, я тоже не сижу без дела, решая, что пора довести этот спектакль до его кульминационной точки. К тому же, был у меня припасен туз в рукаве. Очевидным было то, что убивать меня Павоне не собирался. Во всяком случае, пока. Пытать – да, чтобы достичь своих целей. А вот убивать – невыгодное предложение, а значит, что в этот момент цена моей жизни на бирже возрастала. Ну, что же,пора бы и воспользоваться своим положением. Ведь мне определенно нужно выбираться отсюда, а каким уж образом, не имело значения.

«Главное, чтобы все получилось» – взмолилась я.

В своей голове, пришлось пробудить воспоминания, а за ними и чувства. Отчетливо представляя себе образ мистера Харриса, мне вспомнились те моменты, когда мое сердце начинало бить чечетку лишь при взгляде на него. Прикосновения его рук, такие заботливые, но в то же время полные необычайной власти. А взгляды, что иногда встречались, так нечасто, но проникновенно. Одного такого взгляда было достаточно, чтобы