но, возможно, я могла бы доказать ему обратное. Мои губы изогнулись.

— Нужно ли нам отправлять приглашения прямо сейчас, или у нас есть еще немного времени?

Взгляд Гнева стал расплавленным, когда он почувствовал мой истинный вопрос. Он затвердел подо мной, коварный демон.

— Что ты имели в виду, миледи?

— Как будто ты еще не знаешь. — Я направила его в себя, смеясь, когда он тихо выругался, и скакала на нем, пока мы оба не поклялись старыми богами и новыми.

Двадцать восемь

— С этого момента я возьму управление на себя. — На мгновение маска гордой, распущенной королевской особы сползла с Гордыни, обнажив расчетливого демона, скрытого под придворным очарованием. Исчезло большинство следов его греха; магия и эго были сброшены так же легко, как снимают зимнее пальто. Демон, который был с нами в этой комнате, заработал шрам, рассекающий его губу, и он, казалось, гордился этим.

Анир отошел в сторону, как его просили, но не покинул своего поста рядом с Сурси.

Гнев не отдавал приказа, а преданность Анира своему королю и двору была непревзойденной. Я стояла рядом со своим мужем, наблюдая, как Гордыня медленно входит в холодную камеру, где содержалась Первая Ведьма.

Перед своим прибытием Гнев сказал мне, что это будет первый раз, когда принц Гордыни встретился со своей тещей после исчезновения жены.

Теперь настроение в подземном подземелье было напряженным — как будто рядом с открытым контейнером с керосином зажгли спичку, ад смерти, готовый вспыхнуть в любой момент.

Единственная просьба Гордыни — никто не говорит о том, что произойдет в этом зале сегодня вечером. Его внимание, наконец, остановилось на Сурси и осталось там, холодное и бездонное.

Если бы она все еще не была заморожена, он мог бы выпустить монстра, которого я чувствовала, рыщущего под его кожей, царапающегося, чтобы выбраться наружу. У него не было слушателей, за исключением нас и горстки его ближайших охранников. Никаких придворных, перед которыми можно было бы покрасоваться.

Никаких лордов или леди, которые могли бы стать свидетелями того, как он предается другому греху. Именно поэтому он потребовал тишины от всех присутствующих здесь. Гордыня собиралась уступить его гневу, его ярости.

Гордыня закатал рукава рубашки до локтей и склонил голову набок, выражение его лица становилось грозным, диким, чем дольше он смотрел на застывшую ведьму. Его рука согнулась, готовая нанести удар, если Сурси подаст хоть какие-то признаки жизни. Его челюсть напряглась, когда он переключил свое внимание на охранников, все еще окружавших ведьму. Они смотрели прямо перед собой, но их руки крепче сжали оружие.

— Интересно, ты позвал меня сюда. — сказал Гордыня, раздраженный, когда он повернулся к Гневу. — Ты позволишь мне взять пленника или я должен поцеловать тебя в задницу и умолять?

Гнев долго смотрел брату в глаза, затем склонил голову.

— Не забывай о своей конечной цели. Сурси сделает все возможное, чтобы заставить тебя действовать, если ты ее разморозишь.

— Есть еще какие-нибудь мудрые слова, дорогой брат?

— Твоя гордость уже по-королевски трахала тебя раньше. Имейте это в виду, в какую бы игру ты ни играл в следующий раз. Выясни, что действительно важно, и спланируй свою атаку соответствующим образом.

Гнев дернул подбородком, отпуская и своего брата, и стражников, ожидавших в тени.

Демоны, одетые в цвета Дома Гордости, вошли в камеру с острыми ледорубами в руках. Они пришли подготовленными, чтобы унести замороженную статую, которая была нашим самым большим врагом. Хорошо. То, что она ушла из нашего дома и оказалась под чьей-то опекой, было облегчением. Если я никогда больше ее не увижу, это будет слишком хорошо. Если повезет, они продержат ее замороженной целую вечность.

Гнев протянул мне руку, прежде чем повернуться лицом к своему брату.

— У тебя есть два часа до начала коронации. Я не советую опаздывать.

* * *

Я стояла перед массивным зеркалом в пол в своей недавно оборудованной гардеробной, поворачиваясь, чтобы лучше полюбоваться коронационным платьем, созданным королевской портнихой. Это была не просто одежда, а настоящий шедевр.

Вместо красок и кистей портниха использовала ткань, тонкие золотые цепочки, граненые бусины из оникса и сверкающие бриллианты. Он был таким же тяжелым, как доспехи, но в нем была утонченность, на которую кожа и кольчуга не могли и надеяться.

Мои пальцы пробежались по детальной работе. В дизайне были представлены фрагменты каждого Дома греха, а также ода моей любви к цветам. Это был идеальный брак демонов и меня, свидетельствующий о моем беспристрастном правлении всеми семью дворами.

Восемью, если все пойдет по плану. Я взглянула на часы на маленьком приставном столике, затем на арочное окно. Сумерки были нормальным состоянием этого царства, но небо потемнело. Ночь полностью наступила.

Фауна ворвалась в комнату, слезы заблестели в ее глазах, когда она увидела меня. Она резко остановилась и прижала руку ко рту.

— Ты выглядишь как богиня, которой являешься, леди Эмилия.

Я перестал волноваться и притянул ее к себе, чтобы обнять.

— Спасибо, что пришла.

— Конечно, миледи. — Фауна еще раз сжала меня, прежде чем отступить назад и промокнуть уголки глаз. — Что тебе было нужно?

Я подошла к маленькому столику, усыпанному драгоценностями — все, что мне оставалось на выбор на сегодняшний вечер, — и вытащила запечатанное письмо, которое я там спрятала.

— Ты передашь это моей сестре?

Внимание Фауны переключилось на восковую печать. Направленный вниз кинжал с горящими цветами. Символ мести Дома. Похожая татуировка была на ноге моего мужа — его способ никогда не забывать о восьмом Доме греха, который перевернул его мир не одним способом.

Вместо того, чтобы выглядеть испуганной, как я беспокоилась, губы Фауны приподнялись с одной стороны. Было легко забыть, что она была частью этого Дома не просто так. Война, сражения и вдохновляющий гнев ни в малейшей степени не вызывали у нее беспокойства. Она преуспевала в этом.

— Принцев Зависти, Жадности и Гордости сегодня вечером ждет настоящий сюрприз.

Я издала нервный смешок.

— Гнева тоже.

Ухмылка Фауны стала шире.

— Вы двое действительно хорошо подходите друг другу. Его величеству повезло, что он снова нашел тебя. И что ты была готова мириться с ним вечно.

— Фауна! Ты только что издевался над своим королем? — Я изобразил шок. — Если бы ты мне уже не нравился, это скрепило бы нашу дружбу. — Дружбу, которую, как я поняла, я эффектно проваливала. — Как продвигаются дела с