– Вы хотите сказать…

– Лев Денисович, я, честное слово, замолчу. Поймите же: я легко сбиваюсь и начинаю врать. Так вот: уходя в некую иную вселенную, атланты позаботились об очистке воздуха и воды. Жаль, что мы так и не сумели подняться к верховьям Тарануса. Я думаю, мы бы увидели громадный водоем, превосходящий зеркалом любое из наших обитаемых морей – и полный водорослей, ила, мельчайших рачков… Рыбные богатства Янтарного моря – следствие того, что Таранус выносит крохи этого живого супа, который, в свою очередь, поглощает органику, приносимую из мира атлантов. Кроме того, массы воды очищаются выпариванием, давая жизнь такой реке, как Эридан, и сотням рек континентального Мерриленда. То же самое происходит и с воздухом: попадая сюда где-то у Кольцевых гор на юго-западе, он проходит через влажные леса болотного пояса, через горы, через центральные моря – и покидает наш мир – вместе с испаренной водой – где-то над Морем Смерти. По отчетам последней экспедиции, там есть места, где барометр не поднимается выше семисот десяти, а облака образуют этакую воронку. Кроме того, существует еще и воздухообмен со Старым миром… Я сомневаюсь, что атланты могли оставить такую сложную механику без смотрителей.

– И – всего-то? – князь наклонил голову. – То есть наши зловещие мудрецы – не более чем смотрители ассенизационной башни?

– Получается так. Хотя я не стал бы говорит «не более чем». Представьте город без ассенизаторов… А учитывая, что в этой башне мы все проживаем… думаю, смотрителей стоит уважать. Тем более, что уж очень немного их осталось.

– М-да… – князь потер подбородок. – Знаете, это – неожиданно… То есть: они сознательно и упорно исполняют вот эти наложенные на них обязанности?

– Упорно – да. Относительно сознательности: трудно сказать. Скорее, сами обязанности исполняют себя, используя для этого определенных людей.

– Не понял?

– Видите ли, атланты были весьма отличны от нас. У них вообще не было машин и механизмов. Зачем создавать пароход, если можно иметь всегда попутный ветер? То, что они умели, у нас в голове не укладывается. Взять те же переходы из мира в мир, создание новых пространств… Использовали они для этого людей: рабов или специально выращенных детей. Например, чтобы открыть проход, требовалось расставить по окружности несколько прямых крестов, на которые прикреплялись живые люди: лицом внутрь круга. Потом им давали какое-то снадобье… Если требовалось проход закрыть – ставились косые кресты, и распятые висели лицами из круга. И вот это превращение людей из живых в мертвых… очень долгое удержание на границе между жизнью и смертью… оно и приводило к результату. Как долго потом дикари пытались подражать им!.. Имелись у них и… назовем это амулетами: берешь такой амулет – и обретаешь умения или знания. А заодно и обязанности… Подозреваю, что династия Мариных такой амулет имела.

– И все это – для поддержания в порядке канализации…

– Почему нет?

– Как-то это…

– Унизительно?

– Неожиданно. Размышляешь о возвышенном, о кознях Князя Тьмы, о борьбе добра со злом, о мировом заговоре – а за всем стоит, оказывается, пьяный золотарь… – Лев Денисович встал и прошелся по кабинету. Крутнул большой глобус. Шапочкой-шлемом, открывающей лоб и закрывающей уши, был нанесен на него Транквилиум – зеленая штриховка… – В каком странном мире мы живем… А не нелепо ли это: древняя магия, амулеты, тайные знания, выскакивающие, как юношеские прыщи – когда можно было просто и без затей держать здесь нужных специалистов, как делает это известное нам ведомство?

– Видите ли… Когда я был молодым и глупым… – профессор замолчал, сосредоточенно выбивая трубку. – Когда я был молодым и глупым, я настойчиво пытался найти объяснения каждому явлению. И понял, наконец, что это возможно лишь до определенного предела. Меняется масштаб – меняется логика. Причины превращаются в следствия, и наоборот. Необратимые события становятся вдруг обратимыми. Появляются странные совпадения, которые, быть может, и не совпадения вовсе… Взять тех же Мариных: случайно ли, что в Иринии с тысяча девятисотого по тысяча девятьсот двадцать шестой год проживал некий Иван Ильич Марин, который бесследно исчез из своего дома вместе с годовалым сыном. Несмотря на молодость, он был автором десятка уникальных работ по пространственной геометрии, доктором математики. Жена его после рождения сына попала в дом для умалишенных, да так и не вышла оттуда: скончалась от чахотки, бедняжка, в тридцать втором году. Как среди нас оказался Борис Иванович, мы знаем. Замечательно другое: первая супруга его, Наталья… забыл отчество… пришла вместе с ним из Старого мира – и умерла родами полгода спустя; мальчика тоже не удалось спасти. Девять лет прошло, он женился повторно: на моей двоюродной племяннице, Калерии. Бедняжка родила ему сына и сошла с ума. Я навещаю ее изредка… О стремительной и совершенно невероятной карьере Бориса Ивановича там, в Старом мире, можно не напоминать. Теперь сын его Глеб… Ему двадцать или двадцать один, и он, как я понимаю, занимает достаточно высокое положение в вашей иерархии. Жена его никого ему не родила по причине неплодности, но с ума сошла и пребывает в той же клинике, что и Калерия… Слишком много совпадений – для того, чтобы быть совпадениями. Наконец, анаграмма Марин – Риман: это случайность или нет? Имя Бернгарда Римана вам говорит что-то?

– Говорить-то говорит… Но причем здесь это?

– А причем родимые пятна у скаутов? То есть, конечно, имеется множество людей, имеющих пятна на коже, а скаутами не являющихся – но нет ни единого скаута, лишенного родимого пятна на теле, причем такого пятна, в которое ткнешь иголкой, а крови нет! И именно за такими людьми охотилась инквизиция – причем в Европе, которая с Транквилиумом не сопрягается! О чем это говорит?

– А вы сами знаете?

– Да нет же! Я лишь пытаюсь показать вам, что бесполезно искать рациональные объяснения. Игры богов… а также всяческого рода предания, легенды, искаженные и временем, и восприятием – культурный излом. Впрочем, одно рациональное объяснение у меня есть – только вряд ли оно нам добавит оптимизма.

– Объяснение чего?

– Всего происходящего.

– Я внимательно слушаю.

– Атлантов больше нет. Вымерли, перебили друг друга, ушли дальше – не суть важно. Остались лишь их… механизмы, магия, черт, дьявол… не знаю, как назвать. И постепенно вся эта машинерия приходит в негодность, портится, теряет настройку, изнашивается. Все.

– Хм… Получается, на Глеба Борисовича нам лучше не рассчитывать?

– Этого я не говорил. Но, как говорят в доме напротив, не следует класть все яйца в одну корзину. Этот молодой человек до сих пор оглушен упавшим на его голову наследством. И в то же время он – полубог, потому что может ощутимо покачнуть наш маленький мирок. С другой стороны – ему не с кем посоветоваться, ему никто не в силах помочь… это довольно страшно, согласитесь.

– Я понял. Итак, вы сказали: Вильямс, Крылов, ариманиты… Кто еще?

– Боюсь, что только я.