Наконец, хлопнула дверь.

Малкольм подумал об Элис, которая терпеливо ждала их снаружи и понятия не имела, что с ними происходит. Какое счастье, что она есть у них с Лирой – человек, на которого можно положиться!

Сколько еще он тут пролежит? Не слишком-то долго: у него уже все тело болело от холода.

Медленно и очень осторожно он выбрался из-под кровати. Аста, превратившаяся в кошку, навострила уши и внимательно огляделась. Когда Малкольм выпрямился, она превратилась в птичку-королька и вспорхнула ему на плечо.

– Монахиня уже ушла дальше по коридору, – шепнула она ему на ухо. – Скорее!

Малкольм, дрожа с головы до ног, прокрался к колыбельке, и уже хотел взять младенца на руки, когда Аста прошептала:

– Стоп!

Он отшатнулся и начал озираться.

– Нет! Посмотри на нее!

У спящего ребенка были густые темные локоны.

– Это не Лира, – сказал Малкольм, хоть это и так было ясно. – Но она сказала…

– Скорее посмотри в других колыбельках!

Он кинулся к соседним: та, что справа, оказалась пуста, а вот в левой…

– Это она?

Малкольм так растерялся, что никак не мог собраться с мыслями. Этот ребенок выглядел, как Лира… Но та монахиня говорила с такой уверенностью, указывая на другого…

Аста неслышно спорхнула на подушку и наклонилась, чтобы рассмотреть крошечного деймона, который спал у шейки младенца. Она мягко подтолкнула его клювом. Девочка завозилась и вздохнула.

– Это он? – уже более настойчиво спросил Малкольм.

– Да, это Пан. Но тут что-то… не знаю… тут что-то не так.

Она приподняла голову крошечного деймона-хорька, потом отпустила, и та безвольно упала обратно, на подушку.

– Они должны были от этого проснуться, – с сомнением сказал Малкольм.

– Их опоили. Я чувствую запах чего-то сладкого у нее на губах.

Ну, зато нам будет проще, подумал Малкольм.

– Ты совершенно уверена, что это она?

– Сам посмотри.

Света было мало. Малкольм наклонился как можно ближе и вгляделся в личико ребенка. Да, вне всяких сомнений, это была его любимая Лира.

– Это она! Точно она. Идем скорее!

Он расстелил на полу принесенные одеяла, склонился над колыбелькой, поднял девочку и удивился ее неподвижности. Она не пошевелилась, не залепетала, а просто повисла у него на руках, мягкая, объятая крепким сном.

Малкольм положил ее на одеяла, завернул их со всех сторон. Аста, превратившись в барсука, осторожно взяла Пана в зубы, и они неслышно пошли к выходу между рядом колыбелек и рядом кроваток, мимо спящей монахини и дальше, к двери.

Снаружи все было тихо. Ни секунды не медля, Малкольм шагнул наружу, прикрыл за собой дверь и на цыпочках двинулся к лестнице. Аста следовала за ним по пятам.

Не успели они шагнуть на первую ступеньку, как ударил башенный колокол. Малкольм от неожиданности так вздрогнул, что чуть не выронил свой неуклюжий сверток. К счастью, это просто часы отбили время. Больше ничего не произошло.

Они спустились по лестнице вниз, прошли в кухню и дальше, в судомойню. Деревянный ящик стоял на месте.

Малкольм положил Лиру на стол, выстлал ящик клеенкой и положил сверху одеяла, а в них – ребенка. Аста опустила обмякшего деймона на его законное место у шеи Лиры.

– Готова? – сказал Малкольм.

– Я полезу первой, – ответила Аста.

Малкольм так дрожал, что боялся не удержать ящик, однако ему удалось забраться в сток, спиной к выходу и затащить за собой ящик. Оказавшись внутри, он протянул руку и снял решетку с крюка. Та упала с громким лязгом. Надо было оставить так, подумал Малкольм, но что уж теперь поделаешь…

Он заскользил обратно по тоннелю, постанывая от леденящего холода, стукаясь головой о свод, обдирая ноги, поскальзываясь, то и дело падая лицом вниз, но все равно упорно пробираясь дальше, во тьму.

– Вот! Уже почти пришли! – сказала наконец Аста.

На сырых стенах снова замерцал слабый свет. Пахнуло свежим воздухом, заплескала о камень вода.

– Осторожнее… не так быстро…

– Она там?

– Конечно, там… Элис! Элис, подплыви поближе!

– А побыстрее никак нельзя было? – донеслось откуда-то снизу ворчание. – Так… давай мне ногу… вот так… теперь другую!

Он нащупал край, почувствовал качку каноэ внизу, и буквально свалился в него. Непонятно только, что делать с ящиком? От усталости, страха и холода он почти ничего не соображал.

– Я его держу, не торопись, – спокойно сказала рядом Элис. – Вынимай осторожно и медленно. Мы никуда не спешим. Держишь? Так, теперь поворачивайся вот сюда… приняла! Держу! И она что, вот так и спала всю дорогу? Вот ведь ленивая маленькая корова! Иди сюда, моя лапочка, иди к Элис. Мал, сейчас же сядь и закутайся в одеяла. Ради бога, сиди и грейся. И съешь-ка вот это… я еще в пещере запасла. Если в животе что-нибудь будет, быстрее согреешься.

Она сунула краюху хлеба с застывшим жиром со сковороды ему в руку, и Малкольм сразу же вцепился в нее.

– Дай мне весло, – пробормотал он, откусил еще кусок и, закутавшись в одеяло, с веслом в руке, оттолкнулся от стены белеющего в темноте аббатства и снова вывел верное каноэ на стремнину.

Откусывая от краюхи, отряхиваясь от воды и загребая веслом, Малкольм постепенно рассказал Элис обо всем, что приключилось в аббатстве.

– Говоришь, этот священник хотел забрать ее, – переспросила Элис, – а монахиня указала ему на другого ребенка? Может, она просто перепутала?

– Нет, я точно знаю, что она это сделала нарочно, – заверил ее Малкольм. – Она хотела обмануть его, и, если бы не я, у нее бы все получилось. То есть, можно сказать, у нее и так получилось – на некоторое время. Пока он не поймет, что это не Лира. И пока монахини не обнаружат, что настоящая Лира пропала.

– Но откуда он вообще узнал, что дочка лорда Азриэла попала к этим монахиням?

– Должно быть, от Эндрю. Я назвал ему наши настоящие имена, потому что мистер Боутрайт все равно знал, кто мы. Вот только Лиру надо было назвать каким-то другим именем. Тут я сглупил. Не так уж много на свете девочек по имени Лира.

– Ну, теперь уж ничего не поделаешь. Я тоже им всем доверяла. Вот же маленький гаденыш!

– Но я все равно не понимаю, зачем Лира этим монахиням. Что они стали бы с ней делать, если бы священник увез другого ребенка? То есть, я хочу сказать, не могут же они вечно прятать ее у себя? Может, они замышляли для нее еще кое-что похуже, чем он…

– Хотела бы я посмотреть, как они забегают утром! Жаль только, мы не смогли забрать всех детей. Бедные малыши…