4. Здесь есть и жнец (Твердохлебов), и швец (Глымов), и на дуде игрец (Стара), и «принципиальный» (Баукин), и «бывалый» (Родянский), и т.д. и т.п. — в фильме встречаются все юнгианские и соционические типы, а уж их фамилиям (один Твердохлебов чего стоит) мог бы позавидовать любой соцреалист, да и сатирик бы тоже не побрезговал.

5. Немного забегая вперед, отметим, что функции комбата, разжалованного майора Твердохлебова, весьма разнообразны. Он сочетает роли не только командира, но и отца солдат, непреклонно ведущего их на убой и так же настойчиво добивающегося их реабилитации у начальства. Чуть позднее на роль пастыря заступит шумный священник, но комбат по-прежнему останется и акушером свободы, и сталкером всеобщего заклания, и главным авторитетом в батальоне.

6. Здесь следовало бы ставить всюду восклицательные знаки, если судить по громкости тона, с какой это произнесено, но на бумаге они выглядели бы насмешливо, поэтому поставим точки.

7. Любопытно, что когда один из штрафников (уголовник, а не политический, конечно) осознает, что батальон находится на минном поле (командир не счел нужным сообщить об этом своей роте, понимая, что эта информация деморализует бойцов), он использует ту же лексику: «Купили нас, как дешевок!» Еще в фильме есть эпизод с нападением оголодавших уголовников на продовольственный склад НКВД. Инициатором нападения является некий Витя — тоже в чистом виде гегелевский господин, только ценности его сугубо индивидуалистические и ему одному известные. В частности, Витя не намерен терпеть чувство голода и всегда готов пойти на вполне артистический риск (атаковать склад, переодевшись в немецкую форму). Пойманный энкавэдэшниками, он, недолго думая, ложится в траву и со словами «Амба, Битюга. Отбегался» стреляет себе в голову.

8. То что война оказывается еще пущей, чем лагерная зона, несвободой, новобранцы понимают очень быстро: «У меня одно право — умереть на поле боя» (бывший белогвардейский офицер Баукин). «Закончилась наша воля, когда мы в руки вот это (оружие. — Ред.) взяли» (уголовный авторитет Глымов). Слова Егора Летова «солдатами не рождаются — солдатами умирают» как нельзя кстати подходят к ситуации, в которой оказались вчерашние зэки, государевы пленники. Тем не менее где рабство, там и освобождение.

***

Сериал «Штрафбат» получил скандальную известность задолго до выхода на экран. Детище режиссера Николая Досталя и кинодраматурга Эдуарда Володарского на кассетах и DVD появилось в продаже около года назад, и немногочисленные посмотревшие его люди категорично предрекали: на центральных каналах фильму не быть. Такая пессимистичная оценка перспектив фильма вызвана была, конечно, его тематикой. На волне нового подъема военно-патриотических настроений сегодня, как десятилетия назад, стало дурным тоном обращаться к тем страницам истории Второй мировой, которые трудно назвать парадными. Но когда сериал все же появился в эфире, оказалось, что сопровождавшая ленту молва стала лучшей его рекламой.

Анатолий Иванович, водитель:

— Фильм тяжелый, но нужный. Нужно снимать как раз про то, что мало известно. Про такие батальоны смертников раньше только в книгах писали, да и то не всегда. Раньше любое упоминание было под запретом, а как разрешили, так нам такого понарассказывали... Многие и сейчас знать не хотят: мол, нас это не касается, зачем нам это? А я считаю, что история — она всякая нужна, раз она наша, то надо ее знать, и хорошую, и плохую. Правильно, что такой фильм сняли, ведь эти ребята из штрафбатов, что бы ни делали, оставались безымянными. За героев их не считали, медалей не давали... Таких обычно как на фронт провожали, то назад уже и не ждали: знали, что не вернутся. А как они воевали, что там делалось, держали в тайне.

Актеров для фильма подходящих нашли. Но в жизни все, наверное, тяжелее было. Это я не в упрек говорю, просто свидетелей-то мало осталось. Поэтому сняли, как могли.

Мария Константиновна:

— Мне кажется, что фильм удачен. Прежде всего потому, что, когда смотришь, этих мальчиков жалеть начинаешь, воспринимаешь все всерьез. Сейчас редко удается забыть, что смотришь кино. Здесь же полное ощущение трагедии, всей этой грязи, крови. Серебряков сильно смотрится, трогательно. Реально подходящий актер. Остальные, по сравнению с ним, можно сказать, меркнут.

Андрей Петрович:

— Про «Штрафбат» скажу: идея — супер, но намудрили в процессе. Война как таковая, батальные сцены сняты неумело, недостоверно. Там же пекло было, как в аду, а мы этого не ощущаем. Изображают вылазки, операции, но все так беспомощно... Не война, а войнушка. Наверное, чем больше времени после войны проходить будет, тем меньше мы будем об этом знать. Фильм приличный, но он не может передать всего этого напряга, страха. Героизм тихим должен быть, а нам подсовывают театральную надрывность.

Нина, молодая девушка:

— А действительно в этом сериале хотел Максим Галкин сниматься? А потом его вроде бы отстранили. Даже не знаю, кого бы он мог там сыграть. Мне вообще фильмы о войне не очень, я немного другие люблю. Этот сериал я начала смотреть, а когда поняла, о чем он, то стало неинтересно.

Ирина, консультант:

— Я не с самого начала включилась, но сейчас поняла, что смотреть буду до конца. У «Штрафбата» очень сильный посыл, сама идея хорошая. Все очень продуманно: и как сюжет развивается, и игра соответствующая. Профессиональный продукт, да и тема неизбитая. Вообще фильм выходит за рамки накатанной колеи.

Мужчина средних лет, не назвался:

— Фильм цепляет сразу, потому что люди настоящие, события настоящие, ничего сочинять не нужно. Сейчас не модно про героев снимать, поэтому спасибо, что не совсем забыли. Еще хочу сказать, что там небольшая неточность есть: в кино комбат и сам штрафник, а на войне такого не было. Командир всегда чистым должен был быть. А так все правильно. Актеры, не знаю их фамилий, работают на совесть. Вот бы фильм передвинули еще на более раннее время...

Роман Александрович:

— В связи с этим фильмом хотел бы спросить: с каких пор у нас любят военных ругать? Почему вдруг нехорошие стали? Куда ни глянь — раз генерал, так преступник, раз офицер — туда же. Они нас защищали, а ваши фильмы посмотришь — так это и не люди даже. Конечно, генералы паркетные были, но сейчас же просто мода какая-то людей в форме ругать.

Главный вывод, который делаешь, расспрашивая людей о сериале, таков: народ хочет знать правду, какой бы она ни была. Другой, неканонический взгляд на Великую Отечественную, перенесенный на экран со страниц книги Э. Володарского, воспринимается зрителями с неподдельным интересом. И, конечно, наибольшего количества теплых слов заслужил Алексей Серебряков. Несгибаемого комбата Твердохлебова любители кино признали в нем безоговорочно.

***

Великая Отечественная — понятие для России сакральное. По мере «раздевания» всех остальных сакральных понятий — социализм, капитализм, демократия, Церковь (а я считаю, что «физическая сила» Церкви и ее духовное влияние в России связаны обратно пропорциональной зависимостью) — значение и степень сакральности войны только увеличиваются. Не стоит село без праведника, а город без памятника. Так вот, всерьез воспринимаются только военные праведники и памятники. Ну что-то же у нас было бесспорное?! Да: 22.VI. 1941—9.V. 1945. Это единственное, с чем согласна вся нация, последнее, что нас всех объединяет.