- Отбою от женихов нету, - заметила Мегисто. - Даже царь Павсаний положил глаз на мою ненаглядную дочуру. Где бы Поликаста ни попалась ему на глаза, он непременно приветствует её, хотя они едва знакомы. Павсаний был у нас дома всего один раз. Эвенет не жалует его.

- Отчего же? - удивился Фемистокл. - После победы над персами слава Павсания гремит по всей Элладе!

- Он открыто высказывает недовольство спартанскими законами, - понизив голос, промолвила Мегисто. - К тому же Павсаний ветреник. Он соблазнил уже немало девушек, а в двадцать лет изнасиловал свою сводную сестру. Отцу и родственникам Павсания удалось замять это дело. Иначе не видать бы ему царской диадемы.

- Я слышал, Павсаний привёз из Коринфа красивую гетеру, которая живёт в его доме, - как бы между прочим спросил Фемистокл. - Так ли это?

- Да, это так. - Мегисто подлила вина в чашу Фемистокла. - Гетеру зовут Гермонасса. Очень красивая женщина! И люто ненавидит персов! Павсаний познакомил Гермонассу со всеми своими друзьями. Его так распирает от самодовольства, что он делит ложе с…

Мегисто запнулась и глянула на дочь:

- Милая, не пора ли тебе идти спать?

Поликаста недовольно повела округлым плечом: мол, я уже немаленькая!

Неожиданно пришёл Эвенет. Его строгий голос заставил девушку удалиться в спальню. Ушла на женскую половину дома и Мегисто.

Друзья крепко обнялись.

- Ну вот! - шутливо воскликнул Эвенет, взглянув на Сикинна. - Персы добрались и до Спарты! А эфоры даже не знают об этом.

Фемистокл и Эвенет дружно расхохотались.

Сикинн после сытной трапезы клевал носом, не обращая внимания ни на что.

Фемистокл отправил его спать.

За окнами была непроглядная ночь. Где-то вдалеке слышался лай потревоженных собак.

Фемистокл и Эвенет, налив в чаши вина, завели доверительный разговор. Обоих беспокоило отчуждение и недоверие, которые всё больше давали о себе знать во взаимоотношениях правителей Афин и Спарты.

- Эфоры и старейшины были очень рассержены тем, что Ксантипп не подчинился Леотихиду и осадил Сеет, - начал Эвенет. - Но ещё больше шума наделало известие о строительстве стены вокруг Афин. Среди спартанской знати немало людей, симпатизирующих афинянам за их самоотверженность в войне с персами. Однако среди знатных спартанцев есть и такие, кто предпочитает не видеть заслуг афинян в противостоянии варварам. Эти люди не желают, чтобы афиняне строили свою политику без оглядки на Спарту. И самое главное, они против распространения влияния Афин на и побережье Фракии.

Эвенет был искренним другом Афин, поэтому он откровенно делился своими мыслями.

Фемистокл сказал, что он оказался в Спарте по пути на Керкиру. Мол, в Афинах обеспокоены намерением коринфян и лакедемонян сурово наказать керкирян за то, что те оставались в стороне, когда полчища Ксеркса прорвались через Фермопилы. Ведь была достигнута договорённость о вступлении Керкиры в войну с варварами.

К удивлению Фемистокла, Эвенет разделял мнение воинствующих лакедемонян, желавших расправы над Керкирой.

- В то время, когда эллинский флот изнемогал, сражаясь с многочисленными кораблями персов у Артемисия и Саламина, флот керкирян стоял у мыса Тепар в бездействии, - сердито проворчал Эвенет. - Глупцу понятно, что керкиряне просто выжидали, чья возьмёт! В то, что их задержали встречные ветры, я не верю.

- И какую же кару, по-твоему, должны понести керкиряне? - поинтересовался Фемистокл.

- Они должны выдать Спарте и Коринфу свои боевые корабли или хотя бы их часть, - ответил Эвенет. - Кроме того, керкиряне должны заплатить денежную пеню как не сдержавшие своего обещания. Кто из эллинов не заплатил кровью за победу над варварами, должен платить серебром! Только так.

- Хорошо сказано, клянусь Зевсом! - Фемистокл поднял чашу. - За наши будущие победы над персами!…

На другой день чуть свет Фемистокл отправился в гости к Еврибиаду, благо тот жил на соседней улице.

У Еврибиада в доме было радостное событие. Несколько дней тому назад его младшая сестра, недавно овдовевшая, снова вышла замуж.

Дейно, сестра Еврибиада, запомнилась Фемистоклу ещё по первому приезду в Спарту. Это была необычайно красивая молодая женщина, рядом с ней меркла красота и Мегисто, и Поликасты. Фемистокл знал, что, по обычаю спартанцев, всех хилых младенцев мужского пола отнимали у родителей и отдавали на воспитание периэкам. Точно так же поступали с некрасивыми новорождёнными девочками. Потому-то в Спарте юноши и мужчины были все как на подбор сильные и высокие, а девушки и женщины поражали красотой.

Еврибиад привёл Фемистокла в дом к сестре, где продолжалось праздничное застолье.

Первый муж Дейно пал в битве при Платеях. Новый её супруг Фемистоклу не понравился. Это был крепкий сорокалетний мужчина, который из-за шрамов на лице и длинной бороды выглядел гораздо старше своих лет. Но дело было не только в его внешности. Новый родственник Еврибиада не блистал умом и совершенно не умел поддерживать обычный разговор. Его интересовали только войны и сражения. Он был готов до бесконечности обсуждать все перипетии битвы при Платеях, насмехаться над неумением персов держать плотный строй и восторгаться полководческим талантом Павсания.

Если Фемистокл пытался перевести разговор на погоду, обещавшую в этом году неплохой урожай маслин и ячменя, или на недавние состязания кифаредов в Дельфах, то Стесимброт, так звали нового мужа Дейно, бесцеремонно прерывал гостя одной и той же фразой: «Неужели мы будем тратить время на обсуждение такой ерунды!»

Еврибиад взглядом давал понять Фемистоклу, что лучше не спорить. Мол, лучше терпеть таким, каков есть!

Когда кто-то из гостей с восхищением отозвался о меткости персидских лучников и метателей дротиков, Стесимброт возмутился.

- Персы пускают стрелы слишком часто, и от этого создаётся впечатление, будто лучники у них очень меткие, - начал он. - То же самое можно сказать и про персидских метателей дротиков. Конечно, когда фалангу засыпает шквал из тысяч летящих стрел и дротиков, то передние шеренги неизбежно несут ощутимые потери. На этом и строится тактика варваров: брать скопом! Но в индивидуальном воинском мастерстве персы гораздо слабее эллинов. Одни только спартанцы при Платеях перебили десять тысяч варваров. Я сам сразил троих персов в ближнем бою, а когда они обратились в бегство, то я подобрал валявшийся под ногами дротик и сумел поразить им конного персидского знаменосца примерно с двухсот шагов. Взятое мною вражеское знамя теперь стоит в храме Эниалия.

Один из гостей, явно не спартанец, выразил сомнение в том, что Стесимброт мог достать дротиком вражеского знаменосца, скачущего на коне, с такого большого расстояния.

Еврибиад шёпотом сообщил Фемистоклу, что недоверчивый гость - его ксен из Элиды.

Стесимброт распалился гневом.