Не могу я умолчать также и о семействе Верещагиных, известных читателям из путешествий Кука и Лаперуза. Оба брата, происшедшие от камчадалов, сделали величайшую честь своему состоянию. Старший из оных, достойнейший священник, умевший приобресть величайшее к себе почтение англичан, о коем говорит капитан Кинг многократно с чрезвычайною похвалою, умер скоро по отходе из Камчатки «Резолюции» и «Дисковери». Его преемником сделался младший брат, исполнявший должность свою 20 лет и приобретший общую любовь. Во время прибытия нашего в Камчатку находился он на Курильских островах для проповедания христианского учения.

По возвращении своем оттуда умер он вскорости; итак, я не мог, к сожалению, узнать его лично; однако посетил вдову его, которая помнит очень хорошо корабли английские и французские. Ее сын, бывший дьячком в Петропавловске, утонул, к несчастию, в реке Аваче во время нашей здесь бытности. Теперь остался один только Верещагин, дьячок в Верхнекамчатске. Селение Паратунка, родина семейства Верещагиных, известное довольно из путешествия Кука, сделалось ныне обиталищем медведей. В 1768 году считалось жителей в оном 360 человек, но в 1779 только 36. Повальная болезнь, свирепствовавшая в 1800-м и 1801 годах, истребила и последних.

Вид на Петро-Павловскую гавань. Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

В пятницу 4 октября привезено было все на корабль, который уже был совершенно готов к отходу. В 4 часа следующего утра стали верповаться из гавани в губу. Стараясь воспользоваться благополучным ветром, решился я идти в море сего же дня пополудни. Добрые наши гостеприимны обедали с нами в последний раз. Разлучение с ними, оказавшими нам всевозможную приязнь и дружбу, было для нас весьма чувствительно. Особенно прискорбна была разлука с любезным Кошелевым. Все мы сокрушались о нем и о достойном его брате, тем более что оставляли их в такой земле, где в безмерном удалении от друзей своих и родственников окружены они были людьми, от которых не только не могли ожидать искренности и удовольствий жизни, но, напротив, должны были опасаться всяких ухищрений и досад.

С величайшею охотою взял бы я с собою брата его в Россию; его любили все на корабле нашем сердечно и желали иметь своим сотоварищем, но губернатор, хотя и желал бы, чтобы он воспользовался сим случаем, не мог дать ему на то позволения. Сверх того, и разлука была бы для него слишком жестока, долженствовавшего лишиться чрез то своего почти единственного собеседника и деятельного помощника в делах тягостных[130].

В 2 часа пополудни начали сниматься с якоря. Небо помрачилось уже с полудня, и начинал идти снег, однако все предметы в заливе видны были еще ясно. Не желая упустить благополучного ветра, надеялся я выйти в море прежде, нежели сделается погода худшею. Едва подняли якорь и поставили мартели, вдруг пошел великий снег и скрыл все берега от нашего зрения. Один только пункт, который надлежало особенно видеть для того, чтобы не подойти близко к лежащему против залива Раковина, недалеко находящемуся от нас рифу, усматривали еще в тумане. Но и сей закрылся скоро. Я тогда полагал, что мы обошли уже риф сей, почему и продолжали плыть под марселями к выходу из залива, как вдруг корабль остановился на мели. Теперь уверился я поздно, что неосторожно было выходить из залива при столь неблагоприятствовавших обстоятельствах.

Сие приключение не имело, впрочем, никакого другого последствия, кроме потери трехдневного времени. В следующий день пополудни, расснастив корабль, спустив баркас, завезши якорь и вылив воду из 50 бочек, стянулись с места без всякого повреждения; потому что, невзирая на свежий ветер, в заливе вовсе волнения не было. Кошелев узнал о случившемся с нами приключении, когда был готов совсем уже к отъезду из Петропавловска. Он, не уважая, что дальнейшее промедление в позднее время года[131] угрожало и большей опасностью на пути его в Нижнекамчатск, отложил свой выезд, прибыл к нам со всевозможной поспешностью и прислал несколько байдар с 50 солдатами, которые помогли нам много к скорейшему снятию корабля с мели.

Он принял также меры, чтобы и в Петропавловске сделана была нам всякая помощь к налитию опять пустых бочек водою, так что мы могли через два дня уже привести корабль в совершенную готовность к отходу. Октября 9-го поутру в 6 часов пошли мы из Авачинской губы при свежем NNW ветре и при ясной погоде. «Резолюция» и «Дисковери» вышли за 26 лет назад точно в тот же день из сего залива и имели одинаковое с нами плавание, то есть в Макао.

Среднее из многих наблюдений, произведенных в Петропавловском порте, показало прикладной час, то есть время полных вод при новолунии и полнолунии 4 час. 20 мин. Величайшая разность высоких и низких вод составляла 6 футов. Ветры действовали как на время происхождения приливов, так на возвышение оных беспорядочно. При южных ветрах вода в заливе возвышалась, а при северных понижалась.

Введение. – Описание Петропавловского порта и окружности оного. – Плодоносная почва земли внутренней Камчатки. – Причины, почему терпели доныне недостаток в естественных произведениях. – Образ жизни россиян в Камчатке. – Они терпят нужду во всех жизненных потребностях, даже в соли и хлебе. – «Надежда» снабдила Камчатку солью на несколько лет. – Необходимость отправления искусных врачей в Камчатку. – Благонамеренные перемены в рассуждениях камчатских офицеров. – Недостаток строевого леса в окружности Петропавловска. – Переселенные в Камчатку земледельцы упражняются мало в хлебопашестве; от чего сие происходит? – Малочисленность женского пола и вредные от того последствия. – Описание камчадалов, их жилищ и судопроизводства; обязанности тойонов и есаулов. – Поголовный ясак; отменение оного по последней ревизии. – Существовавший до сего образ торговли; новое в производстве оной распоряжение в пользу камчадалов. – Необходимость попечения о возможном благосостоянии камчадалов. – Важность выгод, доставляемых ими. – Добрые их свойства

Трехкратная бытность моя в Камчатке в 1804-м и 1805 гг. продолжалась более трех месяцев, а потому и будут, может быть, ожидать от меня некоторых подробных известий о сей стране. Я буду, однако, говорить здесь единственно о нынешнем состоянии Камчатки, ибо оная уже многими и весьма подробно описана. Сочинения Крашенинникова и Штеллера известны довольно и переведены почти на все европейские языки; две главы капитана Кинга в Куковском путешествии дают столь хорошее понятие о сей стране, что не оставляют ничего желать более.

Итак, я намерен не повторять сказанного уже ими, а во всех случаях на них только ссылаться и поместить здесь общие примечания о нынешнем и возможном будущем состоянии Камчатки с приведением важнейших перемен, в продолжение последних тридцати годов происшедших. При сем должен уверить могущих подозревать меня в пристрастии к сей мало хвалимой земле, что я не привожу и не утверждаю ничего такого, в чем бы не был сам свидетелем или чего не почерпнул бы из достоверных источников, имев к тому весьма удобные случаи.