Мадисон, казалось, задумалась над этой невеселой перспективой, но возразила:

– Я несовершеннолетняя, а таких в тюрьму не сажают.

– Это теперь ты несовершеннолетняя, а когда вырастешь…

– А когда вырасту, мне на это будет наплевать.

– Ты хочешь сказать, сядешь ты в тюрьму или нет? Думаю, что будет очень даже не наплевать.

– Да нет! – Мадисон досадливо закатила глаза. – Мне будет наплевать на всякие разные гадости, потому что я вырасту. Вырасту и всем буду говорить: «А мне наплевать, я уезжаю во Францию».

А, ну конечно… Алисе смутно вспомнилось, что ребенком она думала почти так же: чувства взрослого никто не может задеть, потому что как их можно задеть, если ты сядешь за руль и уедешь куда захочешь?

Не успела она придумать, как бы ответить так, чтобы не разочаровать дочь (стоило ли ждать от нее чего-то другого?), как на них упала чья-то тень.

– Доставка мороженого населению! – сказал Ник, держа в руке три вафельные трубочки. – Тебе по-прежнему нравится ромовое с изюмом? – обратился он к Алисе.

– Конечно! – ответила она; забавно, что об этом приходилось спрашивать.

Они уселись и, глядя на воду, принялись каждый за свою трубочку.

– Мадисон рассказала мне, что наболтала ей Хлоя, – начала Алиса. – Сплошная гадость и вранье.

– Понятно, – осторожно откликнулся Ник, лизнул мороженое и посмотрел на обеих.

– Мне кажется, мы должны научить Мадисон, как ей лучше реагировать, когда она сердится.

– Я, например, в таких случаях всегда десять раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, – сказал Ник.

– А вот и нет! – уличила его Мадисон. – Ты сразу же начинаешь орать. И мама тоже. А помнишь, как она залепила в тебя коробкой с пиццей?

М-да… хороший же пример они подают своим детям.

– Дело в том, что… – Алиса кашлянула.

– Папа, возвращайся домой, пожалуйста! – попросила Мадисон. – По-моему, тебе нужно вернуться домой и снова стать маминым мужем. Вот тогда я перестану сердиться, точно говорю! И вообще ничего плохого делать больше не буду! Я даже могу подписать с вами какой-нибудь договор! Ну, типа, что вы можете подать на меня в суд за мои плохие поступки, а я обязуюсь больше так себя не вести.

Она взглянула на отца с отчаянной мольбой.

– Дорогая моя… – заговорил Ник, скривившись, как от зубной боли, и замолчал, потому что на пляже что-то случилось.

Люди кричали, бегали. Алиса видела, как на утесе начала собираться толпа, как все показывали на что-то в воде.

– Горбатые киты зашли! – крикнул им пробегавший мимо мужчина; на груди у него болталась видеокамера.

Ник тут же вскочил, держа в руке мороженое. Мадисон и Алиса с удивлением посмотрели на него.

– Чего расселись-то? – сказал он, и все трое понеслись по пляжу, вдоль кромки воды, по дорожке, бережно держа перед собой свое мороженое.

Перед ними возвышалась крутая бетонная лестница, и Алиса помчалась вперед, одной рукой придерживая юбку, другой – трубочку, перескакивая через две ступени.

Когда она оказалась на самом верху, то успела еще увидеть, как прямо из океана взметнулся огромный водяной столб.

– Мать с китенком, – пояснила Алисе какая-то женщина. – Смотрите вон туда. Они скоро должны появиться.

Ник с Мадисон торопились по ступеням за ней. Ник пыхтел как паровоз. Когда только он успел растерять свою физическую форму?

– Где? Ну где? – твердила розовая от волнения Мадисон.

– Смотри, сейчас будут, – отвечала ей Алиса.

Несколько секунд было совсем тихо. От бриза в гавани рябила вода, и где-то вдали жалобно плакала чайка.

– Ушли, – сказала Мадисон. – А мы пропустили! Как всегда.

Ник взглянул на часы.

«Приплыви, кит! – про себя взмолилась Алиса. – Дай нам передохнуть!»

Огромная туша взвилась из воды в воздух. Казалось, что-то доисторическое сокрушило невидимую стену и ворвалось в обычную жизнь. Алиса успела заметить, что на белое брюхо налипли ракушки. Туша зависла в воздухе, а потом с грохотом ушла обратно под воду, обдав зрителей тучей соленых брызг.

Мадисон схватила Алису за руку. Ее лицо светилось от радости, сверкало от капель воды.

– Видела, мам? Видела? – кричала она.

Кит величественно скользил по воде, круто изгибал бархатно-черную спину, плескал хвостом, как будто нежился в горячей ванне.

– Мадисон, Алиса, смотрите – китенок! – крикнул Ник голосом шестнадцатилетнего подростка.

Рядом с матерью плыла ее уменьшенная копия – китенок. Алиса представляла себе, как его пасть расплывается в улыбке.

– Ха! – глупо хохотнул Ник и повторил: – Ха!

Все вокруг радовались и удивлялись. Морской воздух холодил щеки, солнце грело спины.

– Еще! – крикнула вдруг Мадисон. – Еще прыгни, мама-китиха!

– Точно! – поддержал ее мужчина с камерой. – Еще давай!

И она не заставила себя ждать.

Домашняя работа, написанная Элизабет для Джереми

Бен все грозится тебе позвонить. Ему кажется, что я веду себя как ненормальная.

Клевые заметки классной прабабушки!

Я обставила его на «PlayStation».

А он попытался поцеловать меня.

Комментарии закрыты.

Когда они шли обратно к своему коврику, Мадисон танцевала дикий танец. Словно в эйфории, она скакала на одной ноге, прыгала, висла на руках у Ника, потом у Алисы, потом у обоих. Люди смотрели на нее и улыбались.

– Вот это класс! Я такого никогда не видела! – повторяла она. – Я сделаю постер и повешу над кроватью!

Человек с камерой взял электронную почту Ника и пообещал отправить ему снимки.

– Будем надеяться, что он его не потеряет, – сказал Ник.

– Он запомнил, – ответила Мадисон. – Запомнил, точно. А можно мне сходить поплавать? Я хочу водичку попробовать!

Она посмотрела на Алису, а Алиса – на Ника. Тот пожал плечами.

– Конечно, – сказала Алиса. – Иди, конечно.

Сидя на коврике, они смотрели, как девочка бежит к воде.

– Как ты думаешь, ей нужна консультация? – поинтересовалась Алиса.

– Ей сильно досталось. Случай с Джиной. Мы с тобой. Она всегда все очень сильно переживает.

– А что случилось с Джиной? – спросила Алиса и подумала о кошмаре, пережитом Мадисон. Хоть бы ее отпустило…

– Мадисон была с тобой. Она все видела. Ты ведь не забыла?

– Забыла, – призналась Алиса. – Только смутное ощущение какое-то осталось…