Этот жест был своего рода данью ему. Она признавала за ним ту власть над собой, о которой он лишь догадывался многие годы.

Он поднялся с колен и отошел на несколько шагов. Значит он. Колен, способен волновать эту высокомерную, великолепную, истинно придворную женщину, и счастье, которое он приносил ей, не было обманом. Конечно, в Микнесе у него не хватило осмотрительности и проницательности, хотя подчиненные ему пленные охотно признавали, что у него «острый глаз». Несмотря на мавританский декор, он должен был сразу догадаться по всему поведению этой пленницы гарема и изяществу ее запястий, по ее мелодичному голосу и изысканной, хотя порой и слишком дерзкой, речи, по ее деликатности, терпению.., и нетерпеливости, по всегда справедливому и тактичному характеру ее взаимоотношений с окружающими, а также по ее смелости, врожденной смелости господ, что он имеет дело со знатной дамой, а не с деревенской девчонкой.

Он дорого заплатил за свое заблуждение. Каким жестоким оказалось прозрение в Сеуте! Какой это был удар!..

«Отступись, парень! Эта женщина, несомненно, маркиза дю Плесси-Белльер! Она принадлежит к одному из самых знаменитых родов Королевства, дружище… Вдова маркиза Франции… Одна из самых знатных дам.., ходят слухи, что она была.., совсем недавно фавориткой Его Величества… Сам король посылал за ней… Оставь ее… Позволь нам доставить ее в апартаменты господина губернатора.

И они вырвали ее из его рук… Они унесли ее, бездыханную, далеко-далеко. Его сердце. Его любовь. Его красавицу, его сестру по пустыне, его обожаемое дитя… А он остался на долгие часы там, весь израненный, покрытый потом и грязью, недвижимый и оглушенный, будто из его живой груди вырезали сердце, вырвали внутренности, оставив на их месте зияющие раны…

Скитаясь по дорогам мира, он всюду носил в себе образ этой женщины!..

Теперь он вновь нашел ее. Она не изменилась, а стала еще прекраснее, еще женственнее. Она навсегда сохранила свою патрицианскую грацию, скрывавшую так много мужества и.., пыла.

Вчера — мадам дю Плесси-Белльер, сегодня — графиня де Пейрак. Вечно недоступная вечная странница. «Отступись, парень…» И он вспомнил с невыразимым страданием, какой она могла быть доброй и нежной. И веселой… А какой она была смешливой и ласковой в любви. Она была самой естественной, самой искренней, самой близкой из женщин, которых он когда-либо знал.

Он знает, что она им не гнушается, и именно поэтому он сумеет отступиться от нее, уйти, сохранив единственное сокровище своего прошлого, он сбережет ее даже для Другого. Разве не просила она помочь ей сдержать священную супружескую клятву?..

— Колен, как вы оказались на этом островке? Кто вас сюда доставил? И почему вас не было на борту корабля во время сражения?

Вопросы Анжелики вывели его из задумчивости. В ее голосе еще чувствовалось волнение, и он был рад найти способ отвлечь ее от мучительных воспоминаний.

Он вновь приблизился к ней, сел у костра и рассказал о событиях, жертвой которых он стал в этот злополучный день. Он и сам был уверен, что здесь не обошлось без бесовских сил, которые сбили их с пути и завлекли в эту ловушку.

Его корабль уже несколько дней стоял на якоре в одной из бухточек полуострова Шудик, в тайне готовясь — он честно признал это — к новому нападению на Голдсборо. Сегодня на рассвете к нему подошла лодка с тремя матросами. Эти люди объявили, что они прибыли из Голдсборо по поручению мадам де Пейрак и привезли ее послание, в котором она просит капитана Золотая Борода найти ее, так как она нуждается в его помощи. Дело следовало держать в полной тайне, и капитана не должен сопровождать ни один из его матросов.

— Передали ли вам эти «посланцы» мое письмо — или его подделку, — или какой-нибудь предмет от моего имени? — спросила в изумлении Анжелика.

— Да нет же! Я и не подумал спросить их об этом. Я должен признать, что когда дело касается вас, я теряю мою обычную осторожность. Я знал, что вы рядом, в Голдсборо, и.., я горел желанием вас увидеть. Я быстро перепоручил корабль моему помощнику и спрыгнул в лодку без лишних объяснений. Туман был так густ, что я не смог узнать остров, где они меня высадили, объявив, что именно здесь назначена встреча. Мы ожидали довольно долго. Я думал, что ваш приезд задерживается из-за тумана. Но когда поздним утром послышался шум канонады, я заволновался. Не знаю, чем это объяснить, но у меня было предчувствие, что нападению подвергся мой корабль. Я попросил этих людей доставить меня обратно. Они начали вилять и тянуть время, пока я не разозлился. Началась драка. Я не уверен, что один из этих ребят не отправился к праотцам. Но и я получил здоровенную шишку на затылке и удар, от которого потерял сознание… Придя в себя, я обнаружил, что нахожусь на этом островке без моих пистолетов, сабли и тесака. Был уже вечер. Почувствовав себя лучше, я обошел остров и.., встретил вас около остова старого судна.

Он встал, продолжая разговор, тут же к нему присоединилась Анжелика. Они долго прогуливались рука об руку по пляжу, этому светлому пятну в темном обрамлении ночного леса. Их тени скользили рядом но песку, длинные и чернильно-черные.

— Кто были эти люди, которые явились за вами? — спросила Анжелика. Он пожал плечами.

— Матросы как матросы, каких много здесь и на Карибском море. От всех рас понемножку и от всех языков… Хотя нет, я не думаю, что все они были иностранцами. Скорее французы.

Анжелика слушала его с нескрываемой мукой. Она никак не могла отделаться от гнетущей уверенности, что они стали жертвами козней дьявола, который намеренно искушал их. События летели с такой быстротой, запутывались с таким коварством, что она уже не знала, за какую нить потянуть, чтобы распутать весь клубок.

— Колен, знали ли вы человека, которому доверили меня в бухте Каско? Хозяина английского баркаса?

— Иезуита?

Анжелика взглянула на него с тревогой.

— Выходит, вы его знали? — воскликнула она. Колен остановился и с задумчивым видом взглянул на темный горизонт.

— Он появился сегодня утром. Пришвартовал свой баркас и поднялся ко мне на борт. Говорил он на хорошем английском, и я признал его за какого-то начальника. Он хотел поговорить со мной и, войдя в каюту, рассказал о себе. Иезуит заявил, что представляет Компанию Иисуса и выполняет секретную миссию. Он попросил меня связать его с мадам де Пейрак. Я не усомнился в его правдивости. У него была странная манера изъясняться и смотреть в лицо собеседника своими черными, проницательными глазами так, что им нельзя было не верить.

Я думал тогда, что тебе представляется возможность уехать, что это рука помощи, протянутая Богом, и именно потому, что его представлял иезуит, я поверил, что Бог передает мне свое повеление. Без него, без этого иезуита, который так неожиданно появился, я.., я наверное не дал бы тебе уехать. Со вчерашнего дня я все повторял себе, что должен отказаться от тебя, но чувствовал, что не могу… Это было хуже, чем в Сеуте.., или почти так же. Если бы ты осталась, я думаю, что попытался бы вновь вернуть тебя.., и причинил бы тебе боль… Лучше было согласиться с иезуитом. И я сказал: «Хорошо, я согласен. Будь по-вашему». Он посоветовал не сообщать тебе, кто он на самом деле, а представить его как англичанина, хозяина судна. Это мне не совсем понравилось. Но я всегда преклонялся перед властью священников. Я считал, что они трудятся на благо людей и всегда знают, что делают. И все же мне это не понравилось. Осталось смутное чувство, что тебе хотят зла… Он причинил тебе зло?