Пять «Мух» в машине, два гладкоствольных ружья, в ящиках съёмные подсумки с патронами двенадцатого калибра — мало ли что? Гранатный ящик под ногами у пулемётчика. Я откинул лобовое стекло вперёд, накрыл его фанерой, установил РПК, зацепив его сошками за примитивные гнёзда. Мне ехать справа от водителя, мне и стрелять из него, случись такая необходимость.

Татьяна, недовольная тем, что я назначил её в другой экипаж, завела мотор второго «уазика». Я оглянулся на неё, и она продемонстрировала мне отставленный средний палец. Ну вот, нарвался на грубость, а ведь совершенно незаслуженно. Она после Шмеля у нас лучший водитель, конечно, но всё же после Шмеля. А дозорную машину должен вести самый лучший, а если конкретно, то Мишка Шмелёв. Так что сама судьба загнала её за руль замыкающей колонну машины, а никак не я.

Всё было на месте, никто ничего не забыл. Проверили связь, прогрели моторы пару минут и тронулись к КПП. Выпустили нас без проблем, забрав пропуска и сверив список личного состава, после чего стальные ворота с красными звёздами закрылись за нами. Шмель начал разгонять наш «уазик», остальные понемногу отставали, чтобы соблюдать дистанцию.

К моему удивлению, настроение было даже приподнятое. Создавалось ощущение, что мы едем в соседнюю область, словно восстанавливая целостность разрушенного мира. Новые места и, главное, новые люди ждали нас впереди. Хотелось знать, как устроились и организовались другие, хотелось посмотреть, чему полезному можно обучиться. Судя по всему, схожие ощущения были не только у меня. Сидевшая сзади и баюкавшая в руках камуфлированную «мосинку» Маша даже что-то напевала, а Большой в задумчивости отбивал ритм подошвой ботинка по спинке моего кресла, вынудив меня обернуться и хлопнуть его ладонью по наколеннику. Он глянул на меня с удивлением, но затем сообразил, что мне не понравилось, и убрал ногу.

Езда на открытом и переделанном «уазике» была непривычна. Как-то всё насквозь продувалось, только маска с очками и спасали, ветер слегка подвывал в накрученной конструкции из металлических труб, что-то побрякивало, а правую руку, поддерживающую РПК на капоте, приходилось опирать на верх двери, чему здорово мешала решётка. Я ещё подумал, что надо будет привинтить какую-нибудь опору под неё, типа полочку.

— Интересно, тут всегда так пусто и будет? — спросил молчавший доселе Мишка, подразумевая пустынное шоссе.

Ощущение действительно было странное. Сколько раз по Ленинградке ездил, ближе к Москве вечно попадал в пробки, всё же одна из самых занятых трасс в стране Москва-Питер. И видеть её совершенно, идеально пустой было очень странно. До сих пор, хотя, казалось бы, ко всему уже можно было привыкнуть.

— Думаю, что пусто, — ответил я. — Как мне кажется, те, кто в Москве мародёрит, пока ближе к городу базируются, а так кому ещё здесь кататься?

— Клин грабить, — предположил Мишка. — Или вон Солнечногорск, там тоже много полезного найдётся.

— Много, — согласился я. — Но меньше, чем в Москве. Столица в панике разбегалась, а в этих городах у людей всё же было время подготовиться. Думаю, что и вывезли больше. Помнишь, сколько брошенных машин в центре Москвы? А уже в Солнечногорске их куда меньше было, у кого колеса были, все смылись, собственно говоря, застряли больше безлошадные.

— В Москве машин больше на душу населения, — возразил Володя. — Но из центра города бежали в панике, это заметно. Сначала всё телились, не верили, а потом ломанулись.

— Кстати, когда багги займёмся? — напомнил Мишка. — Задолбался уже напоминать. Я бы машин для них натаскал, а уже потом поехал бы в «Шешнашку». А по ходу их бы и сделали.

— Ты, вообще, скажи конкретно, кто делать будет? — спросил я. — Батя твой или всё же те мужики из Рабочего Посёлка?

— Я к мужикам бы заглянул, посмотрел, что они там клепают, — рассудительно ответил Мишка. — Если что-то очень крутое, то к ним, а если обычные, как для автокросса, то и батя справится. Самое важное — возможность поставить их на дутики.

— Это зачем? — спросила Маша.

— Зимой сможем в город кататься, — пояснил я. — Мертвяки от холода оцепенеют, мешать не будут, но и дороги чистить никто не станет.

— А на дутиках этих самых что? — не поняла она.

— А они вообще в снег не проваливаются, можно прямо по сугробам гонять, как по волнам на лодке. Самому только снегоступами запастись, — ответил я.

— А что, отлично, — одобрил Большой, который про этот наш проект не в курсе был. — Если ещё сообразить, что там точно искать.

— А мы заранее карту составим, — усмехнулся я. — Думаю, что любая техническая информация скоро в цене будет, когда народ начнёт налаживать какое-то производство, хотя бы минимальное.

— А начнут? — спросил Шмель. — Тут на одной мародёрке можно пятилетками жить.

— Это если просто жить, — возразил я. — А если ещё и что-то делать, то мародёрки не хватит. Если технику чинить, то литейки хотя бы простейшие в хозяйстве нужны будут. Кронштейны, подвески у «Форанера» полетят, например, и что делать? А ведь деталь элементарная, хоть отлей её, хоть выточи. Но всё равно за ней какая-то технологическая цепочка, так что все эти чертежи, схемы, идеи, технические условия и прочее будут на вес золота.

— Ну… верно, — кивнул Шмель. — Только как определить, где что стоящее есть?

— А чёрт его знает, — более чем честно ответил я. — Большой вон подсказал одно место, может, и ещё кто подскажет. Интересно, ту же Ленинку разграбили или как?

— Её грабить обалдеешь, — заговорила Маша. — Да и знать надо, что искать. И что из этого кому нужно.

— Да всё нужно будет, — пожал я плечами. — Думаю, что умные люди скоро обычными книгами торговать неплохо начнут. С электричеством проблема, телевизоров с Интернетом не стало, опять читать начнут. Так что книжная лавка на базаре скоро процветать будет. Как мне кажется.

Проект открытия книжной лавки на базаре захватил нас на следующие пять минут, пока наше внимание не привлекли два идущих навстречу КамАЗа.

— Внимание! — скомандовал я в рацию. — Два грузовика навстречу, быть готовыми, но не суетиться.

Мимо нас не торопясь проехали два КамАЗа-семитонника, с кузовами, закрытыми тентом и сеткой, и рамки с такой же сеткой защищали лобовые и боковые стекла. Спереди на машинах красовались даже не кенгурятники, а нечто вроде каркасных плугов-отвалов. В кабинах сидели по два человека, но в кузовах тоже людей хватало — не меньше десятка коротко стриженных мужиков в спортивных костюмах и разгрузках сидели там, держа автоматы на коленях.

— Гля, братва куда-то намылилась, — прокомментировал Шмель.

В том, что это были бандиты, сомнений ни у кого не возникло, насмотрелись на таких на базаре, но на нас они внимания не обратили. Ну и не надо, меньше внимания — больше спокойствия. Больше до самого Клина мы никого не встретили.

Клин пришлось проезжать насквозь, трасса его не огибала. Мертвяков на улицах было мало, но ощущение того, что они поблизости и в достаточном количестве, висело в воздухе грозовой тучей. Стало откровенно неуютно, хотелось даже скомандовать, чтобы прибавили ходу, но сдержался, мало ли на что налетишь на нешироких, в сущности, улицах? И оказался прав: на самом выезде из города, где дорога ныряла под какой-то трубопровод, стоял сгоревший остов автобуса, мимо которого едва удалось протиснуться нашему «садку». Надо бы отодвинуть, да чёрт его знает, почему он так стоит. Может, лучше проскакивать побыстрее мимо, как мы и сделали.