Орден Британской империи, врученный Джону, красуется у нее на телевизоре. Правда, Мими опасается, как бы люди не решили, что это неуважение к королевской семье. Как-то Джон приехал и нацепил орден Мими на грудь — сказал, что она его больше заслужила.

В холле и в комнатах на стенах висят битловские золотые диски, хотя и не так много, как у других родителей. В коллекции Мими есть табличка — подарок Джона. На табличке выгравированы слова Мими, которые она твердила Джону в юности: «Гитара — это неплохо, Джон, но на жизнь ты ею не заработаешь».

Из дома в Ливерпуле Мими уезжать не хотелось. «Я была вполне довольна. Дом очень удобный. Я в него вложила сотни фунтов. Но Джон два года ко мне приставал с этим переездом. Со временем ему надоело, и он сказал: „Ладно, оставайся“.

А потом опять давай уговаривать, когда другие родители переехали в новые дома. „Дурачок, — говорила я ему, — зачем вытаскивать меня из грязи?“

После премьеры первого фильма я гостила у него в Лондоне. Джон спустился к завтраку и говорит: „Так, всё, я ищу тебе дом. Где ты хочешь жить?“

Я говорю: в Борнмуте — просто первым в голову взбрело. Он взял телефонную трубку и позвонил Энтони, своему шоферу. Велел достать карту Борнмута — мы немедленно выезжаем.

Я подумала — ну ладно, прогуляемся. Приехали, взяли список домов в агентстве „Рамзи“. Долго катались, но мне хотелось дом у моря, а таких не попадалось. Я уже подумала, на том все и кончится, сейчас поедем домой. Но тут агент вспомнил — есть один дом, только что выставили на продажу.

Из дома еще не выехали прежние владельцы, и мне не хотелось заходить — тем более Джон был так одет… Драные джинсы, старая замшевая куртка. Я ее купила сто лет назад, она на нем уже по швам трещала. И еще дурацкая капитанская фуражка.

Я сказала: не надо заходить, нельзя же сваливаться людям как снег на голову. А Джон ответил, что это все ерунда, буржуазный домишко, нечего тут церемониться. Смотри, говорит, сама буржуйкой станешь.

Джон зашел бравой походкой, сказал: „Здрасте, можно у вас дом посмотреть?“ Хозяева просто оторопели. Джон спрашивает: „Тебе нравится дом, Мими? Если нет, я его куплю себе“. Позвонил своему бухгалтеру и купил».

Мими переехала в октябре 1965-го. Свой старый дом в Ливерпуле она продала за шесть тысяч фунтов — неплохие деньги. Правда, по ее словам, это был хороший дом в хорошем районе.

Дом в Борнмуте записан на Джона, но Мими будет в нем жить, пока захочет. Джон оплачивает все ее счета. Посоветовал ей потратить деньги, вырученные с продажи ливерпульского дома, но Мими ответила, чтоб он не валял дурака.

«Здесь прелестно. Когда-то я мечтала: вот Джордж отойдет от дел и мы переедем на южное побережье. С тех пор как я здесь живу, я забыла о зиме. Я пью с разными людьми чай или что покрепче, но не более того. У меня никогда не бывало много друзей вне семьи. Я читаю и гуляю. Дни кажутся слишком короткими».

Успех битлов резко изменил материальное положение их родителей, и все они восприняли это по-разному. Пожалуй, только Мими относится к Джону как прежде. В других семьях чувствуется легкое преклонение, если не сказать благоговение перед сыновьями. А Мими до сих пор недовольна тем, как Джон одевается и выглядит, — точно так же она отчитывала его, когда он был подростком. Она бранит Джона, когда он набирает лишний вес, и велит не транжирить деньги. «Он слишком сорит деньгами. Выманить их у Джона легче легкого. Невероятно щедрый. Я ему всю жизнь твержу». Другие родители своих сыновей не критикуют ни словом.

Мими не нравится, как Джон разговаривает. По ее словам, у него неправильная речь, он не заканчивает фразы. «И чем дальше, тем хуже. Часто я вообще не понимаю, о чем он. Перескакивает с пятого на десятое».

Видятся они не очень регулярно, но Джон постоянно шлет Мими из-за границы смешные письма с рисуночками на конверте, специально для нее. Мими их бережно хранит в письменном столе. Приезжая в гости, Джон переворачивает дом вверх дном — смотрит, чем Мими занималась в его отсутствие. У нее до сих пор сохранились книжки, которые Джон писал в детстве. Иногда Мими их перечитывает.

«Очень похоже на то, что он потом напечатал. Все те же каракули, как я их называю, он годами так забавлялся. Мне кажется, первая книжка была лучше, но на некоторых его стихах меня до сих пор разбирает смех».

Несмотря на богатую обстановку, в жизни Мими мало что изменилось. Она говорит, что отдала бы все на свете, включая дом и битловский успех, — только бы Джон опять стал ее маленьким мальчиком.

«Я бы не пожалела и двух миллионов фунтов, чтобы вернуться в прошлое. Эгоистично, я понимаю. Мне он всегда видится маленьким. Я знаю, что это глупо. Но ничто не принесет мне той радости, которую он дарил мне в детстве».

Мими наверняка хотелось бы видеть Джона гораздо чаще, но она ни за что не признается, не будет вешаться ему на шею.

«Он же не виноват, что я вдова. Хуже нет для парня, чем знать, что кто-то жить без него не в силах. У него есть жена, семья, ему надо о них подумать. Джон знает, что я здесь. Навещает меня, когда может. Летом четыре дня просидел на крыше. Я бегала вверх-вниз, носила ему напитки. Джон не выставляет чувства напоказ. Ему трудно извиняться… Но как-то вечером он сказал, что, даже если не навещает меня каждый день или каждый месяц, все равно ежедневно обо мне думает, где бы ни был. И мне это очень важно».

По словам Джима Маккартни, самый счастливый день в его жизни наступил в 1964 году, когда Пол сказал, что отец может бросить работу. В отличие от других родителей, Джиму не требовалось повторять дважды. Ему стукнуло шестьдесят два, до пенсии оставалось три года. Он с четырнадцати лет работал в одной хлопковой компании и был сыт по горло. Несмотря на возраст и опыт, платили ему всего десять фунтов в неделю. На хлопковом рынке случился спад, и последние годы Джиму было весьма неуютно. Годами он жил в страхе, что его уволят и возьмут кого-нибудь помоложе.

Пол нашел ему дом за 8750 фунтов на полуострове Уиррэл в Чешире. Примерно через год Джим снова женился, до того десять лет прожив вдовцом.

До того как сделать Энджеле предложение, он встречался с ней всего трижды. Она была вдовой, гораздо моложе его, и у нее была пятилетняя дочь Рут. С тех пор как ее муж погиб в автокатастрофе, Энджела жила в однокомнатной квартире в Кёрби. «Мы оба были одинокими людьми».

Они явно очень счастливы. Джим обожает Рут, весьма смышленую юную леди, которая считает дурочками девчонок из школы, пристающих к ней с расспросами о ее знаменитом сводном брате. Энджи — бодрая, остроумная и веселая женщина. Она умело справляется с хозяйством и водит машину: Джим не умеет. Она подарила ему вторую молодость. Сегодня Джим носит модные облегающие свитеры поло и брюки-дудочки, из-за каких еще недавно орал на сына.

Майкл живет с ними.

— Я отнесла Майку надувной матрас и три листка копировальной бумаги, — говорит Энджи.

— Очень гигиенично с твоей стороны, — отзывается Джим.