«Расспрашивал я их о вере», — пишет Афанасий Никитин, что уже само по себе удивительно для христианина, который, согласно догматике, должен не научаться «бесовским верованиям», а сам проповедовать слово Иисуса. Вот какой увидел Никитин индийскую религию: «… и они говорили мне: веруем в Адама, а буты (будды), говорят, и есть Адам и весь род его. Шел я с индусами до бутханы месяц. И у той бутханы ярмарка, пять дней длится. Велика бутхана, с пол-Твери, каменная, да вырезаны в камне деяния бута. Двенадцать венцов вырезано вкруг бутханы — как бут чудеса совершал, как являлся в разных образах: первый — в образе человека, второй — человек, но с хоботом слоновым, третий человек, а лик обезьяний, четвертый — наполовину человек, наполовину лютый зверь, являлся все с хвостом. А вырезан на камне, а хвост с сажень через него переброшен. На праздник бута съезжается к той бутхане вся страна Индийская. Да у бутханы бреются старые и молодые, женщины и девочки. А сбривают на себе все волосы, бреют и бороды, и головы. И идут к бутхане. С каждой головы берут по две шешкени для бута, а с коней — по четыре футы. А съезжается к бутхане всего людей двадцать тысяч лакхов, а бывает время — и сто тысяч лакхов. В бутхане же бут вырезан из камня черного, огромный, да хвост его через него перекинут, а руку правую поднял высоко и простер, как Юстиниан, царь цареградский, а в левой руке у бута копье. На нем не надето ничего, только бедра повязкой обернуты, а лик обезьяний. А иные буты совсем нагие, срам не прикрыт, и жены бутовы нагими вырезаны, со срамом и с детьми. А перед бутом — бык огромный, из черного камня вырезан и весь позолочен. И целуют его в копыто, и сыплют на него цветы. И на бута сыплют цветы. А молятся они на восток, как русские. Обе руки подымут высоко да кладут на темя, да ложатся ниц на землю, весь вытянется на земле — то их поклоны. А есть садятся — руки обмывают, да ноги, да и рот полощут. Бутханы же их без дверей, обращены на восток, и буты стоят лицом на восток. А кто у них умрет, тех сжигают да пепел сыплют в реку. А когда дитя родится, принимает муж, и имя сыну дает отец, а мать — дочери. Добронравия у них нет, и стыда не знают. А когда придет кто или уходит, кланяется по-монашески, обеими руками земли касается, и все молча».

Карта «Путешествия за три моря» Афанасия Никитина

Торговые и исторические наблюдения Афанасия очень точны и достоверны, он не только записывает то, что видел своими глазами, но и то, что рассказывали торговцы о других портах от Египта до Дальнего Востока, он указывает, где «родится шелк», где «родятся алмазы», указывает будущим путешественникам, какие опасности могут их ждать в здешних краях, описывает войны в странах, через которые он проходил. Верил ли он в то, что в скором времени русские купцы смогут ходить с торговыми караванами в Индию? Трудно сказать, но сведения, указанные Никитиным, действительно могли бы помочь купцам, которые могли прийти в Индию после него. Афанасий интересуется индийскими товарами и приходит к выводу, что на Руси они не пользовались бы спросом. «Говорили [мне],что много [в Индии] товаров для нас, а [оказалось] для нашей земли нет ничего: все товар белый для бесерменской земли, перец да краска», — печалился Никитин в своем «Хождении». В Бидаре он заносит в дневник: «На торгу продают коней, камку (ткань), шелк и всякий иной товар да рабов черных, а другого товара тут нет. Товар все гундустанский, а съестного только овощи, а для Русской земли товара тут нет».

Не правда ли, загадочный фрагмент? Купец тщательно записывает, что продается в разных городах, делает много полезных заметок для последующих купцов и вдруг рубит сплеча: «Да нет здесь полезных для Руси товаров!» Может быть, таким образом он пытается отпугнуть конкурентов? Вполне возможно, что «Хождение» предназначалось именно для тверских купцов, а всем же остальным тверичане должны были говорить: вот смотрите, сам Афанасий Никитин, первопроходец земли той, написал, что в Индии нет хорошего товара для Руси. Кстати о товарах. Именно из Индии на Русь шли жемчуга и слоновая кость, золото и серебро. Так что лукавит купец Афанасий. Впрочем, возможно и другое объяснение: этот лукавый пассаж — продукт переработки текста дьяками великого князя Московского, мол чего вам, купцам, в Индию ходить, лучше на Руси оставайтесь. Централизация государственной власти, начавшаяся при Иване III Васильевиче и продолжившаяся при его внуке Иване IV, сопровождалась закрытостью внешних границ, дабы никто от воли царской не убежал.

В Джуннаре с Афанасием случается загадочное происшествие. Местный хан отбирает у Афанасия жеребца, узнав, что купец не мусульманин, и обещает вернуть коня и еще дать тысячу золотых в придачу, если Афанасий примет ислам. И срок назначил: четыре дня. Согласно «Хождению», дело было на Спасов день, на Успенский пост. Но накануне Спасова дня приехал некий знакомый Афанасия, хорасанский казначей Мухамед, который заступился за русского купца перед ханом, и с Никитина сняли требование перемены веры, а жеребца возвратили. «Случилось Господне чудо на Спасов день, — пишет Афанасий в «Хождении». — Господь Бог сжалился не оставил меня, грешного, милостью своей». Однако современные историки подвергают сомнению этот эпизод, ведь сразу после этого «чуда» Афанасий пишет об Индии следующее: «А так, братья русские христиане, захочет кто идти в Индийскую землю — оставь веру свою на Руси да призвав Мухаммеда, иди в Гундустанскую землю».

Вдумчивое чтение текста «Хождения» позволяет предположить, что Афанасий Никитин за годы пребывания в мусульманских странах все-таки принял ислам, либо в этот раз, либо позже в Бидаре, когда местный вельможа Малик Хасан Бахри, носивший титул низам-аль-мулька, раскрыв веру Никитина, предложил ему сменить ее на ислам. Современный российский историк Зураб Гаджиев на страницах интернет-журнала «Исламская цивилизация» опубликовал статью, в которой убедительно доказывает, что даже после многочисленных правок православных писцов в тексте «Хожения» сохранилось немало свидетельств принятия ислама Никитиным.

И действительно, Афанасий на страницах «Хождения» показан как человек глубоко религиозный, текст начинается с прославления Иисуса и благословений на путешествие, полученных им от его духовных наставников. В дальнейшем его настороженное отношение к исламу постепенно проходит, он, как мы уже упоминали, даже приводит в путевом дневнике суннитскую легенду о наказании городу Рее за убийство имама Хуссейна.

В своих путешествиях по исламским странам Афанасий выдает себя за мусульманского купца Юсуфа Хорасани, но втайне якобы придерживается христианских обрядов. Но соблюдение обрядов создает большие трудности, поскольку мусульманский календарь не соответствует христианскому, а его собственные книги и календари были утрачены в самом начале путешествия. Испытывая потребность в общении с Богом, Афанасий стал поститься в Рамадан вместе с мусульманами — «по вере Мухаммеда, посланника Божья, а когда Пасха Воскресение Христово, не знаю, постился с бесерменами в их пост, с ними и разговелся». Кроме того, в тексте его книги вместо привычных православных молитв появляются слова: «Олло акберъ, Олло керим, олло рагим!» или «Олло худо, олло акберъ, олло ты, олло керимелло», в которых без труда угадываются обращения к Аллаху на арабском и персидском языках. Именно такие записанные кириллическими буквами исламские молитвы сохранились в Летописном и Троицком изводах. Переписчики, составившие Суханов извод, сохранили текст молитв, изменив слово «Олло» на «Бог» или «Боже».