Обед она подала мужчинам в тени дерева хигло, а сама поела в доме с Джамаад, которая уже перестала хныкать и теперь угрюмо помалкивала. Ясмин знала, что той несколько дней придется ходить по ниточке, пока к ней не вернется благосклонность племянника. Но она не собиралась терпеть Джамаад долго. За дни, прошедшие после смерти Фатумы, Ясмин разработала план побега и начала собирать и прятать провизию по разным уголкам дома. Если в этом году дожди гу все же пойдут, у нее появится шанс – хоть и мизерный – исчезнуть.

* * *

Вечером после ужина Ясмин принесла воды из реки и хорошенько оттерла себя мылом, чтобы исчез запах пота. Потом оделась в ночное и пошла в свою комнату. Там она зажгла ароматические свечи в углу, задернула занавеску на окне и стала натирать кожу розовым маслом. Она знала, что он придет к ней, когда его люди заснут. Но не знала, насколько он будет груб. Она почитала Коран, но слова не принесли успокоения. Борясь с нервным напряжением, она пыталась расслабиться. Чем более напряженной она будет, тем ей будет больнее.

Наджиб появился около полуночи – тень в дверном проеме. Она встала, когда он подошел. Он взялся за прядь ее волос и потер ее пальцами. Она чувствовала его желание, оно окружало его, как аура. Ясмин не сомневалась, что в разных лагерях у него есть любовницы, но лишь к ней одной он испытывал такие чувства. Каждый раз, приходя к ней, он повторял одни и те же слова. Этот раз не стал исключением.

– Ты прекраснее дождя во время засухи, – промолвил он.

Как всегда, она ничего не ответила, а просто смотрела ему на грудь, пока он не велел ей поднять глаза. Она не шевелилась, в то время как он раздевал ее, а потом легла на кровать, скрывая стыд. Хоть она и произнесла клятвы перед имамом и двумя свидетелями, ее брак был фальшивым. Она была его добычей, а не женой. Она редко когда задумывалась о том, что он похитил у нее, но в такие минуты близости, когда его тело прикасалось к ее телу, боль была слишком сильной, чтобы ей противиться.

Она увидела их лица, как кадры на старой кинопленке: улыбающийся Адан в очках ведет обычный урок; Хадиджа лежит на кровати, обсуждая с ней поэзию; Исмаил слушает музыку на компьютере, мечтая об университете; и Юсуф, как губка впитывающий жизнь. Она любила их всем сердцем, без оглядки, чего нельзя сказать о ее клане, пролившем слишком много крови, и о стране, которая на памяти Ясмин не знала мирной жизни. Но ее семьи больше нет, все из-за человека, запах которого сейчас заполнял ее ноздри, который решил, что ее отец был противником Бога.

Иссякнув, Наджиб перекатился на спину и уставился в потолок. Она, превозмогая неприятные ощущения в лоне, лежала смирно и терпеливо ждала, пока он заговорит. Но он молчал, и это было зловещим знаком. Его молчание означало, что она не угодила ему или что он пришел к ней не только за удовольствием. Через какое-то время он сел и подтвердил правильность ее догадок.

– Фатума была слабой, – спокойно произнес он, заглядывая ей в глаза. – Ты не слабая. Но что проку от силы, если у тебя бесплодное лоно. – Он придвинулся ближе и шепнул ей на ухо: – Тебе пора дать мне сына. Или я найду другую, которая это сделает.

Могадишо, Сомали

23 марта 2012 года

Через три дня после встречи с Махмудом Меган вместе с Манни отправилась в офис Группы информационной поддержки АС-ООН, общественного подразделения АМИСОМ, который располагался с другой стороны аэропорта. В свете утреннего солнца, пылавшего факелом в небе, земля казалась совсем белой. Поиски транспорта до деревни Хавы Абди потребовали некоторого упорства, но ей повезло встретить Изру, чудесную женщину – наполовину сомалийку, наполовину кенийку, – которая пришла ей на помощь и организовала для нее военное сопровождение.

Манни высадил ее недалеко от лагеря ГПИ, и ворота ей открыл угандийский солдат. Она постучала в дверь Изры, и ей открыла улыбчивая молодая женщина.

– Входите, – сказала она по-английски, пропуская ее в комнату. – Вот ваша защита.

Меган взяла тяжелый зеленый бронежилет, просунула руки в отверстия и затянула на груди ремень. Жилет был покрыт стальными пластинами, способными остановить мощные пули – это в лучшем случае. В худшем случае, если в нее выпустят очередь с близкого расстояния, пластины могли замедлить их движение. Но Меган это успокаивало лишь отчасти. Если ее ранят, ни одна больница в Могадишо не станет ею заниматься. Они отправят ее вертолетом в Найроби, и по дороге она умрет.

Изра вручила Меган шлем.

– Его можно надеть потом, – сказала она. Затем позвонила по мобильному телефону и поговорила с кем-то на сомалийском, после чего облачилась в собственный бронежилет, взяла второй шлем и посмотрела на Меган. – Готовы ехать?

Меган кивнула, стараясь унять нервную дрожь. Она уже обманывала смерть раньше, поднималась на высочайшие горы в мире, прыгала с парашютом над пустыней и океаном и занималась банджи-джампингом[45] на Нью-Ривер. Но опасные спортивные увлечения были лишены человеческой недоброжелательности. «Я что, и правда это сделаю? – риторически спрашивала она себя, прекрасно зная ответ. – Да, я это сделаю. Если я не испробую все средства и Исмаил ляжет в землю вместе с Кайлом, я никогда себя не прощу».

Она прошла с Изрой к внедорожнику и всю дорогу до автопарка АМИСОМ сидела молча. Водитель оставил их за линией бронированных машин, выкрашенных в зеленое, с затемненными стеклами и огромными шинами.

– Это наш «Каспер», – сказала Изра, когда солдат открыл дверь одного из броневиков, и махнула им, чтобы они садились. – Теперь лучше надеть шлем.

Меган водрузила на голову шлем, поднялась по ступенькам в кабину и заняла место посередине салона. «Каспер» вмещал двенадцать пассажиров, водителя, штурмана и человека, отвечающего за дверь в торце. Однако в этот раз Меган и Изра ехали одни. Как только они устроились, водитель завел мотор и «Каспер» с рычанием покатился вперед между двумя боевыми машинами с установленными на крыше пулеметами.

Конвой покинул лагерь через главные ворота. Ведущая в аэропорт дорога вскоре сменилась городскими джунглями с грязными улицами, постройками из шлакоблока, многоквартирными домами, магазинами с яркой рекламой на стенах и телефонными столбами с проводами, запутанными так, что они были похожи на птичьи гнезда. Меган наблюдала за прохожими настороженно, думая, имеют ли они связи с «Шабааб». Большинство не обращало внимания на конвой, но некоторые останавливались и провожали их взглядом. Ее передернуло, когда один из них, стоявший в дверях, достал мобильный телефон и позвонил. «Это ничего не значит, – сказала она себе. – Он никак не мог меня увидеть».

Они кое-как пробирались по беспокойным улицам, на каждом углу натыкаясь на пробки, пока наконец не оказались у круговой развязки на вершине холма, где движение было не таким оживленным. «Каспер» набрал скорость и вскоре очутился в пригороде, сбрасывая скорость только для того, чтобы объехать огромные воронки в земле – следы эрозии и взрывов самодельных мин, как пояснила Изра.