Далее шло предложение «прямо сейчас» научить представителей России всем тонкостям таблеточной терапии и посмотреть, что будет.

Доведенный в глубине души до белого каления российский профессор, даже не считая нужным как-то себя сдерживать, рявкнул: «Прекрасно. Мы готовы во всем с вами согласиться. Но только после того, как вы подпишете бумагу, что выслушали мой диагноз и мои предложения по лечению, отклонили их и, если у девочки случится отек Квинке, подтверждаете, что я как врач уже не должен нести за это никакой ответственности».

Австралиец крепко задумался. Пообещал перезвонить в российскую клинику через час – сообщить свой вердикт. Спустя час разрешение на инъекцию было получено.

Для полной страховки российская сторона затребовала письменное подтверждение. Спустя еще два часа по электронной почте было получено и оно.

Наутро Ефимова была практически здорова. Это был день предварительного и полуфинального стартов ее первой дистанции – стометровки. Но завоевать там медаль Юле не удалось – она осталась четвертой.

Как раз на тех Играх один из моих знакомых – тренер с полувековым стажем работы – сказал о Юле, как мне тогда показалось, не всерьез: «Похоже, карма у нее такая – проигрывать главные старты в карьере. Словно удача отворачивается в самый важный момент жизни»…

* * *

Когда-то в середине 1990-х на одном из этапов Кубка мира по плаванию, проводившегося в крошечном итальянском городишке Сен-Винсенте, главной достопримечательностью которого до сих пор является известное на всю страну казино, двукратный на тот момент олимпийский чемпион Александр Попов проиграл одну из своих дистанций итальянцу. Поскольку произошло это не в финале, я даже не запомнила имени пловца. Но до сих пор помню устроенный парнем спектакль. В уже опустевшем бассейне он долго позировал местным фотографам в стиле «а-ля Тарзан», после чего удалился в раздевалку со словами, что немедленно отправится заказывать себе новые визитные карточки, чтобы все знали: их обладатель – это человек, обыгравший Попова!

На лондонской стометровке баттерфляем все предвкушали дуэль великого Майкла Фелпса и Милорада Чавича – того самого, кто по всем раскладам должен был стать на тех Играх чемпионом, но проиграл касание. Серб слишком много лет бился за право быть «Вторым после Бога», и на него смотрели как на единственного человека, способного оставить Майкла на его коронной и самой любимой дистанции без золотой медали.

В Лондоне этим человеком стал Евгений Коротышкин.

В слове «второй» имелось некоторое кокетство: Коротышкин разделил серебро с южноафриканцем Чедом Ле Кло. Но в самом факте была какая-то высшая спортивная справедливость. Евгения за глаза «списали» из сборной за несколько лет до лондонских Игр, и он оказался перед выбором: либо завершить карьеру, либо уехать тренироваться в другую страну, поставив на кон все, что только можно. И уехал в Италию – к Андреа Ди Нино. Тому самому тренеру, который готовил к пекинской Олимпиаде Чавича.

Шансы Коротышкина в компании тех, кто пробился в баттерфляе в финал, выглядели достаточно призрачно. К тому же Евгению досталась восьмая дорожка – самая неудобная для того, чтобы плыть, и уж тем более мало подходящая для того, чтобы бросаться на медальный штурм. Но такова уж участь пловца, вошедшего в финал с самым слабым результатом.

Сам Коротышкин сказал после своего невероятного финиша: «Восьмая дорожка – это галерка. Когда по ней плывешь, то совсем нет возможности видеть, что происходит на дистанции. С другой стороны, там уже совершенно нечего терять. До финала мы с ребятами даже шутили на эту тему. Вспоминали, как я выиграл на восьмой дорожке чемпионат Европы-2008 в Эйндховене. Меня даже спросили, может ли нечто подобное повториться в Лондоне. И я сказал, что в олимпийском финале может вообще случиться что угодно.

Вряд ли сам Евгений мог заранее предположить, что свой полуфинальный результат он улучшит сразу на 0,41.

«В своих мыслях я успел побывать и восьмым, и пятым, и третьим, и вторым, и первым. Просто, когда представляешь себя на олимпийском пьедестале, сразу приходит сомнение: «Такого не может случиться». В Лондоне я понял одно: для того чтобы выиграть, нужно выходить на старт с мыслью, что ты сильнейший. А большинство пловцов думает на старте о том, как сильны соперники», – добавил он.

На вопрос, успел ли вице-чемпион Олимпиады уже переговорить с семьей, где мама-тренер сама когда-то выступала за сборную и потом привела в бассейн маленького Женьку, Коротышкин смущенно улыбнулся.

– Пока еще ни с кем не разговаривал. Получил эсэмэс. Близкие написали, что все видели, что очень переживали, что очень меня любят. Просто сил на то, чтобы разговаривать, у меня в тот момент просто не было. Поэтому ответил коротко: «Люблю, целую, занят»…

Свою персональную войну с китайцами Илья Захаров начал за год до лондонских Игр, когда завоевал индивидуальное серебро на трехметровом трамплине на чемпионате мира в Шанхае. Нет, он и раньше мечтал о том, чтобы опередить спортсменов Поднебесной (кто же в прыжках в воду не мечтает об этом?), но только в Шанхае по-настоящему понял, что задача отнюдь не является невыполнимой. Просто для этого исполнение прыжков должно быть идеальным, а в программе не должно быть слабых мест. Желательно, чтобы были сильные. Например – сложность.

На те же самые мысли наводил и серебряный результат Захарова в синхронных прыжках – в тандеме с Евгением Кузнецовым. Дебютанты мирового первенства проиграли китайскому чемпионскому тандему всего 12,09 балла.

Считалось, что мужской «синхрон» на трамплине – потенциально наиболее медальный для России вид. Поэтому Илье и Евгению, несмотря на отсутствие большого опыта совместных выступлений, вменялось непременно подняться в Шанхае на пьедестал, хотя на двух предыдущих мировых первенствах российского синхронного дуэта не было на трамплине даже в призерах. При этом как бы по умолчанию подразумевалось, что китайцам Илья и Евгений проиграют. Но вряд ли кто допускал, что разрыв окажется столь небольшим.

Пожалуй, самым ценным в их тогдашнем выступлении было то, что спортсменам прекрасно удался заключительный прыжок программы. Один из сложнейших – четыре с половиной оборота вперед. До Игр в Пекине этот элемент прыгуны в воду не очень жаловали, поскольку коэффициент трудности за «четыре с полтиной» был слишком низок. После Пекина в таблицу сложности были внесены коррективы, прыжок подорожал – и тут же стал востребован. Причем Захаров и Кузнецов оказались в числе тех спортсменов, у которых новинка категории «ультра-си» сразу задалась. На чемпионате Европы-2011 в Турине за дебютный показ прыжка спортсмены получили более восьмидесяти баллов, а на чемпионате России – почти сто.

Уже после того как позади остались финал, церемония награждения, пресс-конференция и допинг-контроль, на который по жребию попал Кузнецов, мы сидели вдвоем с Захаровым в полупустом коридоре бассейна, и он неожиданно сказал:

– А знаете, я ведь очень хорошо помню, что вы сказали мне год назад на чемпионате Европы в Будапеште насчет последнего прыжка. В том смысле, что последний прыжок всегда надо выполнять хорошо. Иначе вообще нет смысла выступать. Я потом об этом очень много думал. Сначала, честно скажу, обиделся: хлестанули вы нас тогда жестоко. А потом понял, что вы абсолютно правы. У нас с Женей последними раньше стояли прыжки второго и третьего класса с «задними» входами. Не очень уверенными, скажем так. Довольно часто мы проигрывали именно в последнем прыжке. А в этом году решили это прекратить. И поменяли прыжки местами. Это сработало!