— Да.

— Что у вас?

— Ничего. Никаких следов. Почему вы меня вызываете? Мы ведь договорились…

— Послушайте, Сара. У нас авария в Каллисто.

— Авария? Какая авария?

— Не знаю. Видеокамеры не работают, и мы пока не можем точно выяснить, что произошло. Но похоже, что-то случилось на «Станции „Омега“». Мне сообщают о… — голос его на мгновение заглушили помехи, — девять-ноль-четыре.

Директор похолодела. Код означал в Утопии жертвы среди посетителей.

— Сара? Сара, вы меня слышите?

— Слышу. Вы уверены? Это не ложная тревога?

— Я получил два независимых сообщения. Похоже, дело серьезное. Может возникнуть паника.

— Тогда отправляйтесь туда и контролируйте ситуацию.

— Не могу. Вы…

— Я прекрасно себя чувствую. Вы отвечаете за людей. Сообщите медикам, пусть будут наготове, если потребуется. Отправьте на место происшествия охрану и службу инфраструктуры. Поставьте в известность отдел обслуживания посетителей.

— Хорошо. Передам рацию Флорес и скажу ей, чтобы оставалась на этой частоте. — Он помолчал. — Помните, что я вам говорил, Сара.

Рация тихо пискнула и смолкла. Сара снова прибавила громкость и убрала рацию в карман пиджака.

В отсутствие Аллокко зал обслуживал лишь минимальный персонал, ничего не знавший о ее миссии. Хотя у Кармен Флорес теперь была рация, она, как и остальные, тоже пребывала в полном неведении о происходящем.

Теперь Сара действительно осталась одна.

Несмотря на то что она говорила Аллокко, она чувствовала себя вовсе не прекрасно. Она поколебалась, остановившись в левом коридоре. Еще одна авария, вскоре после случившегося в «Побеге с Темноводья». Это никак не могло быть совпадением.

В таком случае — что произошло? Было ли все это частью плана Джона Доу? И если да, то почему? Они согласились на его требования, записали второй диск, и она пришла, чтобы его отдать. Мог ли он решить, что она не явилась и «Станция „Омега“» — своего рода возмездие? Исключено — если Аллокко только что узнал о происшествии, значит, авария была запланирована еще до четырех.

Кто знает — возможно, она была подготовлена несколько часов назад.

В любом случае Джон Доу явно с самого начала предполагал, что это случится.

Она неподвижно стояла в мерцающем коридоре, и в ней боролись злость, разочарование и тревога. Что произошло? Сколько пострадавших? Началась ли в Каллисто массовая паника?

Злость подхлестнула ее, и она быстро зашагала по левому коридору, не обращая внимания на стук каблуков по полу. По крайней мере, у нее есть очки, что дает ей преимущество. Она найдет этого негодяя, найдет и…

Внезапно Сара снова остановилась. Впереди, у очередного поворота лабиринта, стоял Джон Доу.

По крайней мере, ей показалось, что это Джон Доу, — в очках изображение было столь расплывчатым, что понять было сложно. Она снял а очки, и голограмма тут же предстала перед ней во всей реалистичности.

У Сары перехватило дыхание, и она невольно стиснула зубы. Она впервые видела Джона Доу с тех пор, как он вошел в ее кабинет, уселся на ее стол, пил ее чай, гладил ее по щеке. Сейчас он выглядел еще более расслабленным, чем тогда, — свободно опущенные по бокам руки, безупречно сидящий костюм, легкая улыбка приоткрыла белые зубы.

— Сара, — послышался его голос, — как хорошо, что вы пришли.

Слова звучали как будто издалека — настоящий Джон Доу находился где-то в глубине лабиринта.

Она ждала, не двигаясь с места и не отводя взгляда от изображения.

— Мне нравится, как у вас тут все устроено. Вполне в моем вкусе.

Сара продолжала молча ждать.

— Вы принесли диск, Сара?

Медленно и осторожно она подошла к голограмме. Взгляд его странных разноцветных глаз упал налево, потом направо. Вероятно, одна из камер поймала его, когда он остановился на перекрестке, размышляя, в какую сторону идти.

— Я спрашиваю, диск у вас?

Губы изображения не двигались.

— Да, — ответила она.

Внезапно у нее пропало какое-либо желание снова видеть его лицо. Сара надела очки, и голограммы вокруг нее вновь стали туманными и призрачными.

— Хорошо. Тогда мы можем двигаться дальше.

— Что вы сделали, мистер Доу?

— Прошу прощения?

— Аттракцион в Каллисто, «Станция „Омега“». Что вы с ним сделали?

Она слышала, как дрожит ее собственный голос.

— А в чем дело? — В голосе Джона Доу прозвучали едва слышные насмешливые нотки. — Что-то не так?

— Я выполнила все, о чем вы просили! — крикнула она. — Я поверила вам. Подонок!

— Надо же! А я-то думал, вы хорошо воспитаны.

Сара судорожно вздохнула, чувствуя, как у нее невольно сжимаются кулаки.

— Мы почти закончили, Сара. Давайте завершим наши дела, а потом пойдете разбираться со своими неприятностями. А я… погодите-ка, я вижу теперь новое ваше изображение. Что это за украшение у вас на носу? А, понимаю. Эти очки вам не идут, Сара. Они слишком тяжелы для ваших изящных черт. Придется принять кое-какие меры.

Последовала короткая пауза. А потом где-то в темноте раздался щелчок.

Несколько мгновений все оставалось по-прежнему, затем Сара заметила появившееся по краям ее очков зеленое свечение. Голограммы в коридоре, только что выглядевшие почти как туманные облачка, начали светиться, все ярче и ярче. Сара моргнула, отворачиваясь от режущего глаза света. В поле ее зрения промелькнули яркие зеленые полосы.

Вскрикнув, она сорвала очки и поднесла ко рту рацию.

— Кармен?

— Да, мисс Боутрайт? — послышался ответ несколько секунд спустя.

— Кармен, что там у вас происходит?

— Несколько секунд назад мощность голографических генераторов неожиданно возросла в четыре раза. Они перегреваются, все сильнее и сильнее.

— Можете это прекратить?

— Да, но потребуется время. Всем процессом управляет компьютер, и нам нужно определить, откуда исходит команда. До этого я даже не рискну отключить генераторы.

— Тогда выясняйте!

Сара опустила рацию. «Очки он тоже предусмотрел, — подумала она. — Он готов ко всему. Все, что мы могли придумать, он уже просчитал раньше».

— Поняли, что я имел в виду, Сара? — послышался ровный далекий голос Джона Доу. Раздался еще один щелчок. — О каком доверии можно говорить, когда вы сами его не демонстрируете? Просто принесите мне диск, и я навсегда исчезну из вашей жизни.

Директор не ответила — сказать больше было нечего. Ей вдруг стало ясно — она проиграла.