Как-то вечером Иньиго в поисках уединения зашел в церковь. В это время там находилось только несколько богомольных прихожанок, которые ставили свечи и возносили молитвы перед изображениями святых. Он сел на скамью поодаль и положил на колени Библию. Ему захотелось найти в ней какое-нибудь опровержение этого постулата Екклесиаста. Он был уверен, что если бы женщины и впрямь были так ужасны, то Господь не избрал бы непорочную Деву Марию, чтобы через нее прийти в этот мир. Он обдумывал это соображение, как вдруг вновь ощутил ее присутствие.

Май буквально распирало от важности сделанного открытия. Ей хотелось кричать о нем на каждом перекрестке. И это была слишком важная тайна, чтобы хранить ее за семью печатями. Нет, дело обстояло как раз наоборот: следовало незамедлительно сообщить обо всем Саласару и его единомышленникам. Она перебрала в уме различные варианты того, как это сделать. Можно было бы, например, притвориться раскаявшейся ведьмой и рассказать обо всем во время допроса. Но тут ей пришло в голову, что ее речи могут быть восприняты как бред одержимой или издевка над инквизиторами и в итоге она окажется в застенках секретной тюрьмы. И это теперь, когда ей стало известно, что Эдерра жива и находится в Витории!

Кроме того, ее охватила неуверенность в собственных силах. Она боялась появиться перед лицом Иньиго при свете дня. Во время их ночных встреч она оставалась под защитой полной луны с ее порождающим ощущение сна серебристым светом. И ей хотелось, чтобы возлюбленный навсегда запомнил ее именно такой: утонченной, воздушной, милой чаровницей. А вдруг обнаружится, что его никак не трогает ее присутствие? Что, если в силу самой рутинности допроса и следствия она покажется ему просто одной из многих, той самой серой мышкой, какой всегда и была в повседневной жизни, а вовсе не росой в садах мира, как ему показалось в ту ночь любви? Может быть, он ее даже не узнает! Вдруг отворот уже подействовал и он ее совсем забыл? Поэтому Май пришла к выводу, что лучше всего подстеречь послушника в каком-нибудь безлюдном и уединенном месте, где она с большой вероятностью сможет остаться неузнанной.

Она вновь начала следить за Иньиго де Маэсту и улучила момент, когда он вошел в церковь с книгой под мышкой. Она незаметно проскользнула в темный, насквозь пропахший сладковатым запахом ладана католический храм. Свет проникал в него через красочные витражи с изображениями Господа, ангелов и апостолов в праздничном облачении и медленно растекался по полу, сияя всеми цветами радуги. Воздух в церкви был пронизан голубоватым, едва заметным дымом, и только кое-где посверкивали в полумраке колеблющиеся огоньки свечей, словно путеводные звезды, специально зажженные для сбившихся с пути христиан.

Май вдруг почувствовала, как в душе у нее снова водворяется покой, тот самый, который вызывал такое неприятие у Эдерры. Звук органа, шепот молящихся, торжественная суровость алтаря, на котором страдающий Христос вот уже целую вечность умирает, распятый на кресте, во искупление грехов человеческих, — все это не могло не трогать душу. И нее не оставалось никаких сомнений в том, что это был дом Господа Бога, достойный его величия.

Она медленно прошла вперед, впитывая босыми ногами холод мраморных плит. Провела кончиками пальцев по спинкам скамей: ей всегда нравилось покрытое резьбой дерево. Она вдруг ощутила, что уже не испытывает страха встречи, а просто счастлива. Бесшумно скользнула по проходу меж скамей позади того ряда, где сидел Иньиго, и опустилась за ним на колени. Он услышал тихий скрип у себя за спиной: послушника охватила радостная уверенность в том, что его ангел находится рядом.

— Это ты? — прошептал он, в одинаковой степени боясь любого ответа.

Она промолчала. Теперь она знала, что он ее помнит, подспудно чувствовала, что он ее ждал. Сердце Май учащенно забилось, у нее перехватило горло.

— Не оборачивайся, прошу тебя, — едва слышно сказала она.

Иньиго, не поворачивая головы, откинулся на спинку скамейки, ощутив дыхание девушки у себя на шее. По телу его пробежал трепет. Май начала говорить еле слышным шепотом.

— Я пришла, чтобы рассказать тебе сказку, — сказала она. — Тебе нравятся сказки?

— Я предпочитаю истории из жизни, — прошептал в ответ послушник.

— Тогда тебе повезло, потому что эта сказка вполне может оказаться явью.

Иньиго решил прикрыть лицо правой рукой, чтобы не будить подозрений, потому что их перешептывание больше напоминало исповедь, чем что-либо еще. Он боролся с искушением обернуться и взглянуть на нее, но так и не сделал этого.

Май начала свой рассказ с того, что жила когда-то маленькая, невзрачная девочка, которая была ни больше ни меньше как дочерью дьявола. Она ходила по лесам и полям с человеком в обличье осла, который умел считать, отбивая копытом результат. Эта бедная девочка, вот горе-то, потеряла свою няню, очень-очень хорошую женщину, которая умела лечить любые хвори, и поэтому ее принимали за ведьму.

Инквизиторы сначала схватили няню, но потом, убедившись в ее невиновности, отпустили, но она разминулась со своей воспитанницей. Затем инквизиторы отправились в новый поход за ведьмами, и девушка отправилась вслед за ними. И вдруг обнаружила, что не она одна интересуется делами сеньоров из святой инквизиции. Что им стараются навредить, притворяясь колдунами, некие злоумышленники, которых подстрекает человек, скрывающийся под именем Патрон. И эти недобрые люди поставили себе целью обмануть инквизитора и его людей, чтобы заставить их увидеть то, чего на самом деле не было. Это они довели до смерти бедную женщину, которая бросилась в реку, намазали одного из помощников инквизитора зельем из мандрагоры, чтобы он поверил в то, что летает, украли важные документы, притворились, давая показания, что вступали в сношения с дьяволом, и, наконец, отправили на тот свет охотника за ведьмами…

— Как заканчивается сказка? — с тревогой в голосе спросил Иньиго, узнав себя в одном из ее действующих лиц.

— У нее пока нет конца, постарайся придумать его сам, — шепнула Май на ухо послушнику. — Ты найдешь мнимых колдунов в лесу, на поляне рядом с водопадом.

— Тогда я представляю себе, как закончится одна из историй сказки, — возразил Иньиго, — а как быть с другой? Что станется с девушкой, которая ищет свою няню?

— Девушка? — переспросила Май. — Девушка раз и навсегда уверовала в силу добрых чувств и в то, что они сами по себе служат оправданием достохвальных поступков. Она была опьянена любовью и нежностью настолько, что утратила стремление к возвышенным целям, которым стоит посвятить свою жизнь. — Она помолчала и добавила грустным тоном: — Но кое-кто убедил ее в том, что лучше умереть, чем предать свои идеалы. Жить без них все равно что умирать каждую секунду.

— А может, этот человек заблуждается, может…

— Нет-нет, — резко вскинулась она, но тут же закончила спокойным голосом: — Этот человек оказался прав.

Май опять умолкла. Закрыла глаза, приблизила лицо к затылку послушника и потерлась о него носом. Он подавил вздох в груди. Вспомнил свою семью, свой обет, обещание не встречаться с этой девушкой, которое дал Саласару. На глаза у него навернулись слезы.