Так «словене свою волость имели, а Кривици свою» и новые земли-волости все более и более теряли характер племенной, а приобретали территориально-политический. Вместе с разложением первобытных племенных отношений шел распад племенных территорий и формировались межплеменные варварские политические образования.

Эпоха разложения племенного строя, эпоха варварства, характеризуется созданием на Руси, как и во многих других странах, особой военной организации, находящейся в руках варварской знати. Этой организацией была так называемая «тысячная» организация. «Вои» древнерусских «земель» и «волостей» объединялись в десятки, сотни и тысячи, которые возглавлялись десятскими, сотскими и тысяцкими.

Свидетельством древнего происхождения тысячной военной организации, пережитком времен, когда войско Древней Руси, вернее, ее отдельных земель, было «вооруженным народом», что так характерно для варварства, является большое значение тысяцких в Киевской Руси XI–XII вв., когда значительные события и отдельные отрезки времени получали наименование не по именам князей, а по именам тысяцких, игравших исключительную роль в политической жизни Приднепровской Руси. Особенно развита была эта система в земле полян, в собственно Руси, на территории Среднего Приднепровья, где каждый город имел свою «тысячу» и сам организовывал свое войско.

«Тысячи» существовали в Киеве, Вышгороде, Белгороде, Сновске под Черниговом и т. д.

С течением времени по мере «окняжения» земель и власти тысячная организация принимает иной характер. Тысяцкие и сотские обрастают административными, финансовыми и судебными функциями, сами сотни превращаются в организации купечества, городского (Новгород) или зависимого сельского люда (Галич, Волынь), а тысячи эволюционируют в сторону расширения их военных функций. Так «окняжается» и трансформируется древняя тысячная военная организация[418].

Но все это произошло позднее, в XI–XIII вв., а в IX в., в рассматриваемое нами время, тысячная военная организация была еще сильна, и входившие в ее состав воины представляли собой основную военную силу русских земель.

Основную, но не единственную, так как наряду с ней зарождалась новая военная организация — ab ovo княжая, дружинная.

Термин «дружина», в древности обозначающий всякое содружество, товарищество, союз, общность, приобретает теперь и другое значение, и более специфический оттенок и начинает означать княжеских воинов и сотрудников, княжих «мужей».

Дружинники окружают древнерусских «великих и светлых» князей, живут с ними под одной крышей, наполняют их горницы, разделяют все их интересы. Князь советуется с ними по вопросам войны и мира, организации походов, сбора дани, суда, административного управления. С ними вместе он принимает законы, постановления, решения. Они помогают князю управлять его домом, двором, хозяйством, разъезжают по его поручениям по земле, творя суд и расправу, собирая дани, «уставляя» землю, «нарубая» города, созывая воинов, следя за княжеским хозяйством, за «нивами» и «уходами», «ловищами» и «перевесищами», за селами и челядью. Они же отправляются «слами» (послами) князя в другие страны, к другим правителям, «гостят» там и торгуют княжими товарами, которые собрал он во время полюдья или в результате удачного похода в «чужую землю», заключают от его имени договоры и, снабженные княжими полномочиями (позднее оформляемыми в грамоты), ведут дипломатические переговоры.

Дружина уже делится на три группы. На первом месте стоит «старшая» дружина, «бояре светлые», выросшие из «лучших мужей», «старой», или «нарочитой, чади». Они имеют свое хозяйство, свой двор, челядь, своих дружинников — «отроков». Они — старшие, и им поручаются важнейшие функции княжеского управления. Младшая дружина (детские, пасынки, отроки, юные) живет при дворе князя, обслуживает его дом, двор, хозяйство, выступая в роли слуг. С ней делится князь частью своих доходов от сборов дани, судебных штрафов, частью военной добычи. Князь снабжает ее «оружием и порты», «лжицами» и пищей, жилищем и «узорочьем», короче — всем. Из ее среды выходят слуги князя, его телохранители, младшие должностные лица, младшие агенты княжого управления. Эта часть княжой дружины сливается с княжим «огнищем» — двором, с «чады» и «домочадцы», с несвободными слугами — челядью.

И наконец, третья группа состоит из «воев», «мужей храборьствующих». Это были воины в самом широком смысле слова, набранные из народа, реликт древней поры, когда на войну шел вооруженный народ и отстаивал свою землю или воевал чужую. Эти «мужи» «древних князи» собирали «многое имение», «воююще ины страны». Чем дальше в глубь времен, тем большее значение имели «мужи храборьствующие», составлявшие основной боевой контингент личных военных сил князя. Они выходили из народа и были тесно с ним связаны. Отражая собой эпоху «военной демократии», когда на арене истории выступал вооруженный народ, они с течением времени, в XI–XII вв., потеряют свое значение и уступят свое место четко оформленным социальным, политическим группировкам — «старшей», «передней» и «молодшей» дружинам. «Мужи»-воины либо войдут в состав «передней» дружины, либо будут поглощены «молодшей», либо попадут в подчиненное положение и к тем и к другим, снова сольются с народом, с городским населением, выступая в качестве «воев» городских ополчений — «полков», и между ними и князем вырастет зияющая пропасть[419]. Но в те времена, на заре русского государства, они играли большую роль и составляли едва ли не основную силу княжеских дружин. В состав княжеских дружин они попали давно, с конца VIII — начала IX вв., вместе с ростом княжеской власти и усилением влияния князей, и путь их в княжескую дружину пролегал едва ли не через тысячную организацию. И если известная, большая часть воинов города составляла городской «полк» во главе с тысяцким, то «волость»-земля да и сам город часть своих боевых сил должны были уступить князю, богатство, влияние и власть которого все время росли, вызывая естественную тягу среди рядовых «воев», вооруженной «простой чади» городов и «сельского людья», еще не зависимых, располагавших личной свободой, к князю, их стремление влиться в ряды княжих дружинников, что обещало и «оружие», и «порты», и серебряные «лжицы», богатство, почет и славу.

Они — варвары. Война становится функцией народной жизни, единственным достойным мужчин занятием. Грабеж соседей и война становятся не только средством наживы, но и источником их существования.

Так наряду со старой, тысячной, появляется новая, дружинная, княжая военная организация.

Развитие военных сил Руси к концу VIII и началу IX вв. было, с одной стороны, выражением высшего расцвета варварства: Русь стояла на грани цивилизации, у порога феодального общества, у истоков государства, и новые силы, проявившиеся в историческом развитии славянства Среднего Приднепровья и других областей Руси, создавая явления, напоминающие основные характерные особенности Среднего Приднепровья антских времен (варварская знать, завоевательные походы, межплеменные политические объединения), действуют в новом, более совершенном, стадиально более высоком качестве более интенсивно и быстро и на несравненно более обширной территории.

Варварство антских племен отличалось от варварства собственно уже русских племен прежде всего тем, что последнее было более