Здесь тоже не обошлось без ухищрений, выступления в прениях могли получиться сильными, и это оружие, по чьему-то мнению, понадобилось как раз для того, чтобы уравновесить возможные выступления обвинения с нашими.

Приведу здесь выступление моего адвоката, господина Бижева.

«Слово» в судебных прениях адвоката К. Т. Бижева на втором суде

«Уважаемые присяжные заседатели! Ваша Честь! Суд и следствие закончены. В начале процесса я говорил о предъявленном обвинении и о том, что Шерстобитов признаёт весь объём обвинения. Я просил вас обратить внимание на те обстоятельства, которые предшествовали их совершению, на обстоятельства, при которых они были совершены. Для чего? Для того, чтобы раскрыть внутреннюю логику тех событий, в которых участвовал Шерстобитов. Именно при выявлении внутренней логики, цепочки тех событий, которые произошли в тот период, видна нравственная позиция, человека, которая имеет большое значение для восприятия всего произошедшего и для восприятия самого человека. Это были 90-е года, когда в нашей стране происходили серьёзные события. Этот период характеризовался кризисом не только в экономической и политической системах, но и кризисом морали человеческой. Менялась экономическая ситуация, как грибы разрастались коммерческие палатки, слово «спекуляция» приобрело другое значение. Люди не понимали сути происходящего, не знали, как относиться. Вокруг коммерсантов создавались ЧОПы. Непонятно было: охраняли они их или имели денежное вознаграждение с бизнеса этих людей.

Я записывал года рождения свидетелей, все они начинали со слов: "Я пришел из армии, пошел тренироваться, и вот…". Это были 20-летние люди, в голове ничего не было, и можно было их использовать. На мой взгляд, фигура Гусятинского, она была легендарной, они характеризовали его как умного и жесткого человека, который не прощал ничего. Это был человек, который имел неограниченные организаторские возможности, знал психологию. Этих 20-летних молодых людей можно было привлечь к участию, для людей постарше предполагались другие методы: способ шантажа, вербовки. Такой способ был придуман и для Шерстобитова. Он на тот момент был офицером, который хотел посвятить свою жизнь военной службе. Эта черта характера не изменилась в нем. Он пронес все это через года. Государственный обвинитель Семененко сказала, что при исполнении преступлений, он был профессионалом. Он был как военный профессионал, а никак человек, который собирается совершать преступления. Он вынужден был их совершать. Представьте, протягивают пистолет, и говорят: "Или ты вернешь оружие, или отправляй жену на панель". Безвыходная ситуация. Мы живём для того, чтобы наши дети выросли счастливыми. Чтобы наши близкие были рядом, наши родители. Вычеркните кого-нибудь из этого круга, и наша жизнь станет бессмысленной. Шерстобитов выбирает самое дорогое, самое близкое. Но он не профессионал, с ним для контроля находится человек. Гусятинский поставил его на конвейер. Эти преступления совершаются почти каждый день. И отказаться нет возможности, так как Гусятинский контролирует его семью. Не исполнить его указания нельзя. Шерстобитов вынужден совершать преступления. Каким образом они совершаются? По эпизоду выезда, во время организации убийства "Стас" он говорит: "С ним выехала женщина, я не стал стрелять, потому что мог её задеть". В эпизоде с Исаевым он отгонял этих девочек от места взрыва. По эпизоду с "Удавом" он говорит: "Я сделал 1–2 выстрела, попытавшись отсечь, чтобы не было других пострадавших". При покушении на "Отарика" он идет в разрез с приказом — валить всех, а пораженный мужеством одного из его друзей, и вовсе ни в кого более не стреляет. Это всё, что он может сделать в этой ситуации. Он понимает, что нет Гу-сятинского — и нет преступлений. Выход — ликвидация Гусятинского. Он сам говорит, что это единственное преступление, совершённое по его инициативе. Совершив это преступление, о котором никто не должен был знать, возникнет ситуация, когда начнут делить власть, и он сможет исчезнуть. В это время, по причине того, что Гусятинский за решеткой, он вынужден переждать. Бразды правления попадают в руки Андрея Пылева. Выйдя, Гусятинский понимает, что его позиция пошатнулась. Как восстановить? Ответ таков: убрать братьев Пылевых. Сначала Шерстобитов едет в Киев, пытаясь самостоятельно убрать Гусятинского, потом узнает, что в этом заинтересованы и Пылевы.

Трудно просчитать ситуацию, не успевают похоронить Гусятинского, как появляется Бачурин и предлагает ему по 200.000$ за убийство каждого из Пылевых. Однако он выбирает другой путь, надеясь, что все изменится. И он выбирает Пылевых, людей, за которыми он не знает такого прошлого, как за Гусятинским и Бачуриным. Эту ситуацию контролируют и Ананьевский, и Буторин, и всё возвращается на "круги своя". Шерстобитов не остается равнодушен. Бутко говорил: "Шерстобитов встретился и предупредил нас, чтобы мы не требовали денег от братвы, чтобы не подставлять жизнь под опасность". Здесь Шерстобитов сам, как и ранее, подвергает свою жизнь опасности.

Активность группировки в 1999 году снижается. Грибков говорит, что убежал. И остальные говорят, что по полгода бегали, пытаясь скрываться, чтобы их не нашли. Происходит период взросления этих людей, они воспринимают все это по-другому. Эти люди могут найти в себе силы, чтобы сопротивляться происходящему. Это же происходит с Шерстобитовым, он отказывается совершать взрыв на Введенском кладбище, где собралась "Измайловская" группировка, понимая, что там находится 30 человек. Отказ совершить убийство Деменкова, который болен и не представляет опасности. Отказывается от убийства Гульназ Сотни-ковой, женщины-предпринимателя. Это говорит о многом, и в том числе о том, что человек решил покончить с прошлым. И после он говорит, что он отошел от всего происходящего и уже не совершал преступлений.

Он был готов к тому, что с ним произошло. Когда его задержали, он в тот же день начинает давать показания. Нет необходимости приводить доказательства. Он нашел в себе мужество рассказать обо всем.

Я предлагаю оценить его жизнь за этот промежуток жизни и дать оценку. Благодаря его позиции его близкие остались живы. Он признает свою вину. Недавно умер Приставкин — это человек, который ездил по тюрьмам и занимался помилованием заключенных. Юристы спросили его: "Почему Вы этим занимаетесь?" И он ответил: "Милосердие-понятие не юридическое". Я хочу добавить от себя, что это понятие человеческое. Прошу признать моего подзащитного достойным снисхождения».

Так выглядели мои и моего защитника выступления — не такие длинные, но произведшие впечатление на присяжных. Оставалось последнее слово.

«Последнее слово подсудимого Шерстобитова А.Л.

перед вынесением присяжными заседателями вердикта от 22 сентября 2008 года.

— Уважаемые присяжные заседатели! Уважаемый суд! В моей семье я единственный офицер, который не получился. Отец учил меня: "Делай, что должен, и будь, что будет". Наступил 2006 год, уже шесть лет живя обычной жизнью, у меня была дилемма: либо скрыться, либо остаться с семьёй. Я сделал выбор в пользу, разумеется, последнего, понимая, что когда-нибудь, возможно, живя в одном месте, меня найдут — это просто. Я сделал выбор, понимая, что если это случится, то единственным правильным будет для меня признать свою вину во всех своих деяниях.