Ей стало тошно. Ее биологический отец. Священник. Брат ее папы. Она бросила взгляд на отца. Бенц пристально смотрел на нее.

– Привет, – выдавила она. – Как поживаешь?

– Я просто хотел пожелать тебе счастливого Дня благодарения.

– О, да. Тебе тоже, – сказала она, и мысли закружились у нее в голове. Как ей отделаться от разговора? Она не хотела с ним говорить. Никогда. Вот черт! И подумать... Она не хотела продолжать мысль. Когда-то она ему доверяла. Когда она считала его «дядей Джеймсом» и не понимала неприязненного отношения Бенца к своему брату, ревности, мелькавшей в его глазах. А теперь она все знала и не хотела разговаривать с ним. Никогда. Для нее Бенц всегда был ее отцом. И точка. Он всегда заботился о ней. Всегда. Даже когда у него были тяжелые запойные периоды, она никогда не сомневалась, что он любит ее. О, он сводил ее с ума, конечно, но разве не все отцы изводят своих детей? Этот парень – Джеймс – он козел и настоящий подонок. Она никогда не хотела больше его видеть. Но вот он позвонил и говорит таким спокойным невозмутимым голосом, что ее тянуло блевать.

– Я бы хотел увидеть тебя, – сказал он. – Я на днях говорил с твоим отцом – моим братом, – и он предложил, чтобы я не навязывался, но я действительно хочу сказать, что я думаю о тебе и о нем. Мои молитвы с вами.

– Хорошо. Спасибо. – Она быстро повесила трубку и заметила, что у нее вспотели ладони, сердце сильно колотилось, и, мельком взглянув на себя в зеркало, она увидела, что ее кожа стала белой как мел.

– Джей? – спросил Бенц, и она покачала головой, садясь на стул.

– Отец Джеймс Маккларен.

– Черт! Я же сказал ему не... – Бенц осекся.

– Он просто хотел пожелать нам обоим счастливого Дня благодарения. Знаешь, папа, в этом нет ничего угрожающего.

– Верно.

– Но это странно. Я имею в виду, это какое-то безумие. Клянусь богом, мы, должно быть, самая ненормальная семья в мире.

Он засмеялся и бросил свою салфетку на тарелку.

– Мы даже не входим в ведущую десятку в этом городе. Просто когда я думаю, что навидался всякого, случается что-нибудь еще. Хочешь верь, хочешь нет, но нашу семью все еще можно назвать живущей в пределах нормы.

– О да, точно.

В это было трудно поверить.

– Это все потому, что имеешь дело с одними подонками.

– Я о том и говорю.

Кристи не могла купиться на это. Она помогла ему убрать со стола, затем нарезать пирог толстыми кусками, но она знала, что их семья далеко не нормальная. Что может быть нормального, когда биологический отец – ее дядя, а человек, вырастивший ее, – полицейский-алкоголик, случайно убивший мальчишку при исполнении служебных обязанностей, а ее мать, вероятно, наглоталась транквилизаторов и совершила самоубийство, направив мини-фургон на дерево. Что бы там ни говорил Бенц, их семья очень далека от нормы.

Он обманывал себя.

После разговора с Кристи Джеймс не стал сразу же вешать трубку и принялся прокручивать в памяти их недолгую беседу. Да, она действительно была краткой, но, с другой стороны, он этого и ожидал. Время, сказал он себе, на это потребуется время.

Он жил в маленьком доме в одном квартале от церкви Святого Луки, и он подумывал отправиться туда пораньше и поговорить с прелатом О'Хара. Он повесил трубку.

Отец Джеймс, к которому столько людей обращались за советом, сам сейчас нуждался в человеке, которому он мог бы довериться. У него было столько трудностей.

Прежде всего, Кристи. Его дитя. Когда-то он очень хотел отказаться от священства, жениться на Дженнифер и заявить права на Кристи. Не сделав этого, он, по крайней мере, надеялся на общение с ней. Она никогда не признает его своим отцом, Джеймс это знал, но он все еще мог быть ее дядей... если она позволит.

Он ничего не хотел отбирать у Рика. Бенц хорошо проявил себя по отношению к Кристи. Даже не просто хорошо. Воспитывать дочь в одиночку никогда не было легким делом.

Затем еще была Оливия. Да поможет ему господь. Джеймс подошел к письменному столу и нашел свою Библию. Раньше она принадлежала его матери, и он находил утешение в ее тонких страницах. Где находится нужный ему отрывок? Он открыл книгу Притчей Соломоновых и вздрогнул от громкого звонка телефона.

Он снял трубку, но его взгляд скользил по страницам в поисках отрывка, который принесет ему успокоение.

– Прости меня, отец...

Джеймс не шевельнул ни единым мускулом. Полуночный собеседник звонил снова. На стене тикали часы, отсчитывая секунды. Джеймс был в поту, а рука крепко сжимала трубку.

– Чем я могу вам помочь, сын мой? – выдавил он.

– Я... я... должен выполнять свою миссию... но иногда у меня возникают сомнения.

– У нас у всех есть сомнения. А в чем заключается ваша миссия?

– Она от бога. Находить святых. И следить за тем, чтобы они проделывали свой путь на небеса.

Нет. Это не может быть правильным. Джеймс откинулся на спинку стула. Неужели он говорит с тем самым серийным убийцей, которого пытается остановить Бенц?

– Не вам решать, кого чтить и канонизировать, – осторожно произнес он.

– Но господь выбрал меня, чтобы я находил их и отправлял к нему.

У отца Джеймса волоски на шее начали подниматься один за другим.

– Должно быть, вы неправильно истолковали его слова. Забирать чужую жизнь – это грех. Помните, что «не убий» – одна из десяти заповедей. Господь не попросил бы вас грешить.

– Он говорит со мной, отец. И сообщает мне, кого выбрать. Это его божественная воля. И эта моя исповедь между мной и вами, отец. Какой будет моя епитимья?

Сердце Джеймса отбивало дробь, а мысли быстро вертелись в голове. Он обдумал вопрос.

– Ваша епитимья, сын мой, будет заключаться в следующем: вы должны читать молитвы по четкам и передать себя в руки властей.

Повисла долгая пауза. Джеймс бы подумал, что кающийся повесил трубку, если бы не слышал на другом конце провода музыку – тихие хоровые аккорды. Нет... это был рождественский гимн, инструментальная версия «Тихой ночи». При этой мысли ему стало тошно.

– По четкам, – наконец повторил кающийся. – Читать молитвы по четкам?

– Да, и никогда больше не убивать. Отправляйтесь в полицию.

– Чтобы они посадили меня в тюрьму за то, что я выполнял волю господа? Чтобы вы не носили бремени моей исповеди? – В его голосе слышался гнев.

– Чтобы вы больше не грешили. Это ваша епитимья. Вы должны отправиться в...

Раздался щелчок. Звонящий повесил трубку. Джеймс закрыл глаза и уронил голову на руки. Он потерпел неудачу. Убийца будет продолжать убивать. Во имя господа.