Нардо покачал головой:

— Вы что, всерьез считаете, что можете тут засесть, по очереди застрелить всех копов, которые повалят сюда через эту дверь, и не лишиться головы в процессе? Так не бывает.

— Конечно не бывает. Человек, который воспринимает все буквально, обедняет свою жизнь, лейтенант. Мне нравится история про ворон, но есть гораздо более эффективные способы избавиться от паразитов, чем отстреливать их поодиночке. Например, их можно потравить газом. Это очень эффективно, если наладить систему подачи газа. Быть может, вы уже заметили, что здесь в каждой комнате есть брызгалки? В каждой, кроме одной. — Он снова сделал паузу, и глаза его торжествующе блестели. — Так что если я вас застрелю и вороны полетят на звук, я открою два маленьких краника — и двадцать секунд спустя… — Он широко улыбнулся. — Вы представляете, что концентрированный газообразный хлор делает с человеческими легкими? И главное, с какой скоростью?

Гурни наблюдал, как Нардо пытается оценить реальность угрозы. В какой-то момент ему показалось, что он вот-вот не сдержится и бросится на Дермотта, но вместо того он сделал несколько тихих вздохов, которые, по-видимому, его немного успокоили, и затем заговорил серьезно и торопливо:

— Соединения с хлором непредсказуемо себя ведут. Мне приходилось с ними работать в отделе по борьбе с терроризмом. Один умник в ходе эксперимента случайно выделил трихлорид азота. Опомниться не успел — ему палец оторвало. Может оказаться не так просто провести вашу смесь через брызгалки. Я вообще сомневаюсь, что это возможно.

— Вы зря тратите время, пытаясь меня одурачить, лейтенант. Ощущение, что вы сейчас используете технику из пособия для начинающих копов. Что там сказано? «Выразите скепсис в отношении плана преступника, поставьте его компетентность под сомнение, спровоцируйте его на то, чтобы он углубился в детали»? Если вам нужны детали, не надо меня дурить, можно просто спросить напрямую. У меня секретов нет. Зато у меня есть два двухсотлитровых баллона, наполненных газообразным хлором и аммиаком, управляемых промышленным компрессором, и они напрямую подключены к трубке, ведущей к брызгалкам по всему дому. В этой комнате есть еще два вентиля, которые объединят четыреста литров и высвободят огромный объем концентрированного газа. Что же касается маловероятного побочного образования трихлорида азота и последующего взрыва, то я был бы только рад, но придется довольствоваться просто тем, что все отделение полиции Вичерли задохнется. Было бы отрадно видеть, как вас всех разносит на кусочки, но необходимо знать меру. Лучшее, как говорится, враг хорошего.

— Мистер Дермотт, зачем вам все это нужно?

Дермотт поднял бровь, карикатурно изображая, что всерьез задумался над этим вопросом.

— Сегодня утром я получил по почте записку.

Таит опасность солнце, таит опасность снег,

Опасен день, опасна ночь, закончится твой бег.

Он процитировал стишок Гурни издевательским тоном, бросив на него вопросительный взгляд. — Все пустые угрозы, конечно, но я искренне благодарен тому, кто мне это прислал. Он напомнил мне, что жизнь коротка и не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

— Не понимаю, о чем идет речь, — искренне признался Нардо.

— А вы просто делайте, что скажу, — и в результате все прекрасно поймете.

— Отлично, нет проблем. Я просто не хочу, чтобы кто-то беспричинно пострадал.

— Такого, конечно, не будет. — Червивая улыбка снова мелькнула и исчезла. — Никому этого не надо. Кстати, чтобы избежать беспричинных страданий, мне нужно, чтобы вы легли на пол лицом вниз, прямо сейчас.

Круг замкнулся. Что дальше? Гурни пытался прочесть выражение лица Нардо. Сколько он успел понять? Знает ли он уже, кто эта женщина в кресле и кто этот улыбающийся псих с бутылкой виски и револьвером?

Должно быть, он как минимум понял, что Дермотт убил Сассека. Этим бы объяснялась ненависть, которую он различал в его глазах. Напряжение снова стало нарастать. Нардо начал заводиться, его поглотило первобытное, безразличное к последствиям чувство, подавляющее рассудок. Дермотт тоже это заметил, но это его не напугало, а, напротив, окрылило, придало ему сил. Он сильнее сжал револьвер, и на этот раз его улыбка обнажила ряд блестящих зубов.

За долю секунды до того, как пуля 38-го калибра могла бы прервать жизнь Нардо, и за пару секунд до того, как вторая пуля убила бы его самого, Гурни вдруг страшно, яростно закричал:

— Делай, что он говорит! На пол, быстро! Я сказал — быстро!

Эффект оказался потрясающим. Противники замерли на местах, их противостояние разбилось о неожиданное выступление Гурни.

То, что все были живы, подсказывало ему, что он на верном пути, но он сам не понимал, что это за путь. Насколько он мог понять по мимике Нардо, тот почувствовал себя преданным. Более непроницаемый Дермотт явно был в замешательстве, но стремился, как подозревал Гурни, не дать замешательству подорвать его контроль над ситуацией.

— Отличный совет исходит от вашего друга, — сказал он Нардо. — Я бы ему на вашем месте незамедлительно последовал. У детектива Гурни такой острый ум. Он вообще интересный человек. Знаменитость. Столько можно узнать, просто набрав его имя в поисковике! А уж если набрать имя и индекс — поразительно. В мире не осталось ничего приватного. — Хитрый тон Дермотта вызвал волну тошноты в груди у Гурни. Ему пришлось напомнить себе, что коньком Дермотта было убеждать людей, что он знает о них больше, чем ему известно на самом деле. Но мысль, что его неспособность подумать наперед и глупая история с маркой могли подвергнуть Мадлен опасности, свербила в мозгу — и была невыносима.

Нардо нехотя опустился на пол и принял позу человека, который собирается отжиматься. Дермотт приказал ему накрыть голову руками, «если его не затруднит». В какое-то мучительное мгновение Гурни показалось, что это подготовка к убийству. Но Дермотт, с удовлетворением взглянув на лежащего ниц лейтенанта, осторожно поставил бутылку виски на сундук рядом с игрушечной птицей, в которой Гурни сейчас распознал гуся. Он вспомнил подробность из отчетов экспертов: на месте убийства обнаружили гусиный пух. Затем Дермотт нагнулся к правой лодыжке Нардо, вытянул небольшой автоматический пистолет, спрятанный в кобуре, и убрал его к себе в карман. Его многозначительная улыбка снова появилась и погасла.

— Знание, где искать скрытое оружие, — пояснил он с пугающей серьезностью, — это ключ к предотвращению трагедии. Столько оружия, столько оружия в неправильных руках! На этом месте вечно кто-нибудь возьмет и скажет, что, дескать, оружие никого не убивает, это люди убивают людей. И в этих словах, как ни крути, есть доля истины. Люди действительно убивают людей. Кому это знать, как не представителям вашей профессии?

Гурни добавил в список вещей, которые знал наверняка, тот факт, что эти витиеватые речи, адресованные заложникам, вежливый тон, угрожающие нотки — все то, что ему уже было знакомо по запискам, — должны были поддерживать у убийцы ощущение всесилия.