Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Асармериб вяло кивнул и взглянул на отнюдь сияющего от счастья наследника. Радости в его виде не было, но и страха тоже. Боги дали царю много детей, но этот из всех был самым толковым. В детстве мальчишка из кожи вон лез, чтобы доказать свою полезность, а теперь вот отрастил клыки и уже не боится. Настоящий тигр, любимчик матери, а это о многом говорило.
– Старый Маарш никогда не изменит своего решения! – фыркнул владыка Самира. – Костьми ляжет, а своего не упустит. Они там все такие! Я его не первый год знаю.
Асмаррах поднял голову и заговорил. В его тоне было гораздо больше ослиного упрямства, чем сыновней покорности:
– Я отправлюсь в Кареш, отец! Я должен помочь им и тем самым заслужить уважение владыки! – он шагнул вперед и обратился уже к бабушке. – Не ты ли, мудрейшая из женщин, учила меня, что не все проблемы решаются силой? Мой союз с Карешем принесет нам богатые плоды, только если я приму их условия. Поступить иначе – потерять расположение царевны, она не смирится. А потому отпусти меня и позволь взять с собой мой отряд!
Нарамман сухо хихикнула, подплывая поближе к внуку.
– Мой милый, – проворковала она. – Я имела в виду нечто иное, но и такая трактовка мне нравится. Обязательно познакомь меня с твоей прекрасной избранницей! Я вижу, что она совсем не глупа, к тому же посвященная, я права?
Женщина снова повернулась к царственному сыну, явно не рассчитывая получить от внука ответ.
– Меня больше беспокоит эта безобразная выходка хоннитского змееныша, повелитель! – продолжила она. – Это неслыханная дерзость, ты не думаешь? Такое поведение прощать нельзя! А еще он присвоил себе печать твоего возлюбленного сына и держал его в плену. Будь моя воля, я бы не оставила подобное поведение безнаказанным, но решать тебе, мой мудрый сын!
Владыка Асармериб сжал свои мощные руки и нахмурился. Мать снова знала больше, чем доносили ему; наверное, придется с этим смириться. А дерзость хоннитам и правда нельзя прощать.
– Это так, Асмаррах? – сурово спросил он у сына.
– Да отец, но позволь мне самому с этим разобраться. Поверь, я и не собирался оставаться в стороне. Я растопчу этого мальчишку и верну печать, только дай мне мой отряд!
Повелитель Самира усмехнулся.
– Мне кажется, что хонниты слишком много себе позволяют, придется преподать им урок. Они нанесли оскорбление тебе, а, значит, и мне. За поведение своего недоноска Кумиш-Шебеш должен дорого заплатить! Ты же, сын, станешь моей карающей дланью. Пройдешь по хоннитской земле и сожжешь ее! Откроешь ворота юга для Самирского царства, и лишь я буду решать, кто пройдет через них. Только в этом случае я дозволю тебе находиться в Кареше, пока не закончится мое время! Поклянись, и я отдам под твое начало две тысячи! Подари мне путь к Вратам, докажи, что я в тебе не ошибся! Это будет и твое наказание за своеволие, и доказательство, что ты мужчина и достойный наследник.
Наследник, не шевельнувшийся на всем протяжении отцовской речи, опустился перед ним на колено и согнул спину.
– Я подчиняюсь твоему решению, великий Асармериб! Я принесу тебе желаемое. Хонниты склонятся перед тобой и будут молить о милости! Я заберу их южные земли, клянусь Кесхалом! Поспеши же дать мне войско, молю тебя! Только против Кареша мой меч не поднимется, не проси! – несмотря на униженную позу, голос Асмарраха остался тверд и силен, как лезвие клинка.
Правитель великих земель нахмурился. Уж очень легко сын согласился со всеми условиями. Такое покорство было не в его духе. Асармериб перевел взгляд на свою мать. Нет, он не ошибся! Сиятельная Нарамман тоже была обеспокоена. Что ж, тем интереснее будет за этим наблюдать, ведь не секрет, что Кареш вмешается в конфликт, как только хонниты об этом попросят. И как же ты будешь выкручиваться, упрямец?
– Ты ставишь мне условия, сын?! – грозно спросил он и сделал паузу, способную посеять панику в любой душе.
Но отпрыск не только не отступил, даже голову поднял и смотрел теперь на отца своим обжигающим взглядом! Глубоко в душе Асармериб улыбнулся этому, но виду не показал.
– Что ж, я готов их принять. Ты не мальчик, за слова в ответе. Не поздней чем через три дня у тебя будет две тысячи пеших копейщиков, лучники, и довольно колесниц, чтобы обратить хоннитов в бегство. Впрочем, решай сам, какое войско пойдет за тобой. А теперь встань! Твоя бабушка, как я вижу, хочет нашептать тебе напутственных наставлений.
Асмаррах легко поднялся. Выражение его лица смягчилось, но особой радости пока не выражало.
– Благословение Эну на твоем челе, отец! Ты добр и справедлив! – поблагодарил он и замер, ожидая разрешения уйти. Асармериб устало пошевелил пальцами правой руки, выказывая согласие, и слегка качнул головой.
– Не забудь навестить свою бедную бабушку вечером, мой мальчик! – напомнила вслед удаляющемуся внуку Нарамман. – Я хочу поподробнее узнать о твоей любимой жене.
Царевич обернулся, кивнул и скрылся в темноте коридора.
– Наш мальчик серьезно влюблен, владыка, – констатировала женщина, когда шаги молодого мужчины затихли. – А от этого счастья не бывает, поверь мне. Одно хорошо, чувства со временем сгорают. И чем они сильнее они, тем быстрей. Ты принял мудрое решение, поставив условия. Любовь размягчает, а война делает твердым. Мальчик получит хороший урок.
– Тебе виднее, несравненная, – устало отозвался Асармериб. Сегодняшний гнев унес много сил, и сейчас повелитель самого крупного и могучего государства больше был склонен думать о жареной утке, чем о любовных терзаниях своего отпрыска.
– В таком случае, ты не будешь возражать, если я дам ему пару советов? – это в ее устах могло значить вообще что угодно, но перечить матери было опасно.
Блистательная Нарамман поклонилась своему царственному отпрыску и, шелестя одеждами, удалилась, оставив после себя ароматный шлейф запаха.
***
Чувство приближающейся беды обжигало Асмарраха изнутри, и отделаться от него не получалось. Отобранная печать никак не выходила из головы. Вернее не она, а намерение Энмера написать для любимой письмо от его имени! Мелкий хоннит придумал воистину достойную месть! Достойную своей гнусности! Что он напишет? Что будет, если она поверит? Да ясно уже, что будет! Ну почему он согласился тогда
