Да, карусель моды крутилась почти всегда. Можно сказать, многие века шли непрерывные изменения человеческих одеяний, но раньше изменения имели главную составляющую — объективного прогресса. То есть были связаны с освоением новых материалов: шкура, шерсть, шелк, хлопок, синтетические волокна...

Но в одну прекрасную эпоху, которую еще предстоит исследовать, к этому процессу подключились такие удивительные силы, которые тоже доведется рассмотреть, что в результате мода стала и полем битвы, и оружием, и принципиально новым источником сверхприбыли, и много еще чем.

Очень примечательно то, что в 1930-е годы СССР еще вполне поспевал за оборотами моды (эти «апаши», белые туфли...). Мода хотя и тогда большей частью приходила «оттуда», но была, если можно так выразиться, вполне «досягаема». В том числе и технологически досягаема, было вполне справедливое ощущение, что — чуть, самую малость «поднажать», бросить малую долю процента бюджета на ту «группу Б», и говорить о какой-то разнице в одежде вообще не придется. Еще интересный момент. Мода в 1930-е, не бывшая еще средством давления богатого мира, была, в общем, дешевой модой. И что характерно, законодателями стиля («трэндами») становились жители совсем не богатых регионов: испанцы, баски, латиноамериканцы, «средиземноморцы», «южане». Тогдашние миллионеры не царили в массовых вкусах, как нынешний какой-нибудь... Дональд Трамп. И главная «культовая» одежка той поры (подобная джинсам второй половины века, но — рубашка) — «апаш» (франц. apache) — пришла в Европу, вообще говоря, от индейцев апачей. И еще важно притом, что пришла «апаш» через французскую бедноту, уличную шатию... Кепки, кстати, в том числе и наши «партийные» кепки, они ведь тоже пришли из пролетарских кварталов Парижа.

А вот потом, в те самые 1950-е годы (идя от 1930-х, надо, конечно, пропустить период «всемирного вычитания», борьбы за выживание, то есть мировую войну), Мода стала не только более стремительно меняющейся, но и все более и более дорогой. Мода стала действительным, эффективно действующим прессом.

Задуматься, так получается: сталинская кампания «борьбы с низкопоклонством перед Западом» (за 10—15 лет до включения этого пресса — «мода») — это просто удивительный пример предвиденья и попытки упреждения.

Итак, СССР, поспевавший в 1930-е годы за мировой, европейской модой, в 1950—1970 годы стал хронически, на каждом вираже отстающим.

Сошлись тут две объективные тенденции. Можно привести еще несколько фактов, доказывающих объективное ускорение и удорожание новых витков моды, но это не значит, что можно забыть о другой причине отставания: значительно большей инерционности советского хозяйственного механизма. Обладая значительными мобилизационными преимуществами, возможностью концентрации ресурсов и усилий на нескольких важных направлениях развития, советская модель управления столь же значительно уступала в маневренности и, главное, в возможностях самонастройки.

Помните «Предсказание судьбы СССР» 1931 года князя Голицына?

...его падение воспоследует силой инерции, не под ударами грозы или в порывах бури, но как-то само собою, собственной тяжестью, т.е. непригодностью к реальному окружающему его миру, его атмосфере, его условиям.

СССР, почти выигрывая гонку вооружений, успевал при том более-менее накормить, одеть-обуть свое население. Но вот к тому, что надо вдруг срочно заменить 150 миллионов пар «почти нестоптанных еще башмаков» на «такие же, но с острыми носами»! Или потом, наоборот, — «с закругленными». Здесь баланс не сходился.

Вспомните те завалы одежды, обуви, всякого пластмассового «ширпотреба», действительно как-то угнетавшие или порой раздражавшие взгляд. Интересно задуматься о самой природе этого угнетения/раздражения. Даже абсолютно верившие властям вздыхали: «Сколько шерсти (хлопка, кожи) понаиспортили!»

Я и сам, сколько помню, ускоренным шагом проходил мимо шпалер этих страхолюдных изделий, а теперь вот вспоминаю, задумываюсь: «Что есть модность?»

Ведь только заикнись, что: «Товарищи, а ведь теплая, ведь не промокает!» — сразу же услышу: «А, ты из тех, что хотели нас обрядить в ватники, кирзачи — и к станку! Тогда как сами...»

Да, может, дело в этом: «Тогда как сами...» — и монолитный строй соотечественников, более-менее устойчивых к пароксизмам моды, был прорван где-то в верхах? Действительно, «тогда как сами...» — да я и сам, работая в системе Минвнешторга СССР, помню, привозил из загранкомандировок чемоданы...

В чем я точно уверен, что на выигравшей стороне не собиралось никаких секретных совещаний с повесткой типа:

— У Советов промышленность плохо, медленно переналаживается. Согласование, внесение в «пятилетний план». Все эти колодки, лекала, утвержденные эскизы... и т.д. Поэтому давайте теперь раз в полгода менять моду на форму лацканов, раз в год — на ширину брюк. Выбьем у них всю шерсть и хлопок!.. Так, кто у нас там за этих педиков кутюрье отвечает? Действуйте.

Точно не было таких собраний, ни сионских, ни аризонских мудрецов. Но что точно было — так это глобальная, долговременная ставка на американский образ жизни, как на верное оружие. Американцы, кичась, тягаясь в потреблении друг с другом, будут при этом, даже помимо воли, тягаться с советскими... Если на каком-то «примитивном» уровне СССР достигнет паритета — значит, повысить этот уровень. Так и повышать, и постоянно проецировать свой образ жизни — на Ту территорию.

Но самое важное следствие этой гонки было упомянуто в главе «Уравнение с неизвестным количеством неизвестных»: гонка не завершилась с крахом СССР. Общепризнанна причина нынешнего мирового кризиса — американское перепотребление в долг. (Раньше, как помним, были «кризисы перепроизводства», нынешний глобальный я хотел бы назвать — «кризис перепотребления»). И значительная часть этого перепотребления — навеяна, индуцирована рекламой, выросшей в атмосфере гонки.

Сейчас для этой рубрики я хочу предложить, может, самую неожиданную персону.

Однажды, придумав для журнала, где я некоторое время главредствовал, рубрику «Духовная экспертиза» (предшественницу, как легко догадаться, спецрубрики этой книги), мне довелось побеседовать с архиепископом Орехово-Зуевским Алексием, викарием Московской епархии.

Мой вопрос был:

«Какая из теорий, идей последнего времени представляется вам наиболее опасной?»

Честно говоря, я представлял себе, что скорее всего Владыка обрушится на какую-нибудь из наиболее наглых сект, псевдорелигий, так сказать, ближайших, «текущих неприятелей». То есть не упустит случая ударить по этим, в общем-то, вполне заслуживающим ударов. Владыка обещал подумать и ответить письменно.

И представьте теперь, сколь поразительным был его ответ:

«Таковой, по-моему, является теория «золотого миллиарда», т.е. модель жизни выделенной части человечества из нескольких высокоразвитых стран, объединенной, как идеей, высоким уровнем потребления. Вся современная цивилизация построена на колоссальных успехах естественных наук и техники как их продолжения. Но очевидно, что даже просто на поддержание существующего уровня потребления «золотого миллиарда» уже в ближайшем будущем не хватит ресурсов, а экологическая катастрофа станет неминуемой.