усилием воли я заставил себя успокоиться и продолжил снижение, ориентируясь на показания альтиметра, рельсы и насыпь. Голова буквально пухла от вдолблённых в неё лётных премудростей, а руки действовали едва ли не самостоятельно. Скорость была в пределах нормы, но земля неслась навстречу с пугающей стремительностью, мелькнуло и осталось позади железнодорожное кольцо, резануло душу ясное понимание, что залетел слишком далеко. А в следующий миг планер коснулся земли, подпрыгнул и вновь взлетел, но сразу опустился и заскакал по неровной степи.

«Только бы не перевернуться, только бы ни на что не налететь», — заполошно билось в голове и — не налетели и не перевернулись. Остановились.

— Слава тебе, Господи! — выдохнул я и принялся расстёгивать ремни.

Ноги затекли, но как-то выбрался из планера, откинул колпак первой кабины. Герасим бился там, притянутый ремнями к сиденью, на его губах пузырилась пена, голова колотилась затылком о подголовник, когда же я придержал его и посветил в лицо, то обнаружил, что глаза закатились, а из носа и ушей сочится кровь.

Да чтоб тебя!

Я решил вытянуть Герасима наружу, начал возиться с ремнями и вдруг заметил цилиндрический футляр, такой же как вручили мне. А ещё обнаружил раздавленный шприц и, судя по утопленному поршню, раздавлен он оказался уже после использования.

У меня внутри так и закипело.

Ах ты сволочь! Ты ж нас под монастырь подвёл!

Обычная подстройка существенным образом уступала по эффективности экспериментальной технике, которую испробовали на мне, вот Герасим и решил рискнуть. Получил доступ к расчётам, подогнал их под себя, откорректировал скорость и траекторию движения мотопланера, сделал инъекцию спецпрепарата и… И что-то у него пошло не так.

Да и чёрт бы с ним, пусть хоть сдохнет, но он своим экспериментом до такой степени энергетический фон взбаламутил, что дальше просто некуда!

Как долго мы спускались? Четыре минуты? Пять? Или все шесть?

А сколько времени понадобится поисковым группам нихонцев, чтобы выдвинуться на местность и прихватить нас на горячем?

Я обежал планер, распахнул грузовой отсек и за ручки вытянул из него чёрный ящик, потом схватился за лопату, но сразу откинул её в сторону.

Не успеть! Никак не успеть!

И я свинтил крышечку со своей трубки-пенала, выудил из неё шприц, закатал рукав комбинезона и вколол себе спецпрепарат. После глянул на бившегося в судорогах Герасима и выругался.

Проще всего было ничего не предпринимать и привезти обратно хладное тело или полутруп с запредельным количеством неподдающихся излечению девиаций. Герасим точно заслужил подобный исход, но даже ещё прежде, чем я вспомнил о долге перед Георгием Ивановичем, в голове проскочила простая и ясная мысль: «так нельзя».

Ну нельзя так, и всё! Пусть и зол на него, пусть готов морду набить, но своих нельзя бросать, а нас тут на несколько километров лишь двое против всего нихонского оккупационного корпуса!

И ещё у меня в запасе в любом случае оставалась пара минут, а вернуть племянника главы ОНКОР живым гораздо лучше, нежели привезти его мёртвым. И я дал слово Георгию Ивановичу. Дал слово! Пообещал!

Ну да, да! Хотелось верить, что мной руководили холодный расчёт и банальный здравый смысл, пусть даже это и было не совсем так. Или совсем не так.

Просто представил глаза Лии, когда стану рассказывать ей о том, что ничего нельзя было поделать, а то и вовсе никогда о случившемся не заикнусь даже, и чуть не вырвало. Хотя это от спецпрепарата, не столь уж я впечатлительный, в самом-то деле…

Я сделал глубокий вдох и положил ладони на плечи продолжавшего конвульсивно подёргиваться Герасима. Потенциал моего спутника бился не в такт окружающей действительности, требовалось повлиять на него и привести внутреннюю энергетику в гармонию с внешней средой. И вроде бы ничего сложного в этом не было, но осуществить столь тонкое и хирургически точное воздействие оказалось несравненно сложнее, нежели придать требуемые свойства собственному потенциалу.

Тончайшая паутина чужой энергетики рвалась и сминалась, а я просто не мог позволить себе всю эту возню, вот страх и заставил надавить сильнее, позабыв об опасениях своим вмешательством лишь навредить.

Пан или пропал!

Заблаговременно вколотый спецпрепарат вывел восприимчивость на пик, и скользнуть в резонанс не составило никакого труда. Да меня в него попросту затянуло!

Вспыхнули эффектом стробоскопа девять призрачных светил, и я даже сам не понял, каким образом сумел поделиться с Герасимом накатившей на меня гармонией кристальной чистоты. Он дёрнулся и обмяк в кресле, но не умер, размеренно задышал, а в меня обжигающим потоком хлынула энергия. Всё быстрее, быстрее, и быстрее.

Бушевавший в крови адреналин вкупе с ясностью, дарованной трансом, сделал окружающую действительность простой и понятной, я контролировал процесс течения резонанса от и до, вцепился мёртвой хваткой в соединившую меня с источником сверхсилы гармонию и уже её не отпускал, выжигал в своей нервной системе, чтобы никогда не забыть.

Это было просто. Столь просто, что мои прежние потуги казались смешными. Да я и смеялся! Смеялся в голос!

Но вот взвинченность эмоций в итоге и стала порождать отклонения, грозящие извратить гармонию и разрушить моё единение с источником. Тут уж я не стал медлить, вышел из резонанса столь же чисто, сколь легко в него вошёл. Ну а дальше сказочному герою уподобился, коего по колено в землю вколотили. Не провалился, разумеется, но набранный потенциал обрушился тяжким грузом, едва удержал.

Вырыть яму в полметра глубиной, вынув песчаную почву четырьмя сходящимися в одной точке под прямым углом плоскостями давления оказалось проще простого — технологию эту продумал, ещё когда рыли окопы. Дальше я спихнул в яму чёрный ящик, приподнял крышку и повернул единственный переключатель, а после засыпал адскую машину землёй, только небольшой холмик и остался.

Всё! Дело сделано! Пора убираться отсюда!

Меня всего так и распирало от сверхсилы в противофазе, а удачная подстройка к источнику наделила единением с окружающей действительностью, именно поэтому приближение операторов удалось ощутить ещё раньше, чем резанули по глазам лучи автомобильных фар. Я загодя уловил искажение энергетического фона и долго не колебался, выплеснул из себя две трети набранного потенциала и не просто выплеснул, а закрутил волчком, превратил в сыпанувший электрическими разрядами вихрь, а ещё дополнительно напитал его раскалённой плазмой и направил в сторону автоколонны.

Горите в аду, твари!

Унёсшаяся прочь энергетическая структура не отличалась стабильностью, но сейчас это лишь сыграло мне на руку. В ночи рвануло, полыхнул грузовик, за ним взлетел на воздух другой, а после и сам вихрь окутался чем-то вроде протуберанцев и — взорвался, да так