* * *

... Потом было равнение на поднимающийся флаг...

Оркестр играл гимн, многотысячный зал взрывался аплодисментами...

Обе Серегины бабушки, вместе с внуком и женой чемпиона, обнимались и целовались в первых зрительских, особо почетных, рядах...

...а выше их на один ряд трое в штатском — Николай Иванович Петров и два оперативника, Славик и Костя, — по очереди передавали друг другу плоскую бутылку с коньяком и дружно выпивали!..

— А потом в начале девяностых...

...на фоне стремительно пустеющего Дворца спорта В.В. бесцеремонно перебивает Ангела:

—... А потом наш знаменитый и вдрызг политизированный спорт стал катастрофически разваливаться! Хоккеисты, фигуристы, пловцы и легкоатлеты с гимнастами рванули в Америку, в Австралию, в Германию... Насколько я помню, невостребованными остались только тяжелоатлеты — боксеры, борцы, штангисты... Так же, как и русские литераторы, поэты, драматические актеры...

* * *

В совершенно опустевшем зале Дворца спорта с повисшими транспарантами, захламленными рядами стульев зрительского амфитеатра...

...зазвучал...

— Согласен! Русский спорт умирал... Но к тому времени у Толика-Натанчика под началом находилось уже более полутора сотен вполне обеспеченных бойцов...

ГОЛОС В.В.:

— Как, опять банда?!

* * *

— Нет! — твердо ответил голос Ангела. — Не «банда». Я бы сказал — «команда». Сильная, сплоченная команда, с детства привыкшая верить в авторитет своего Толика Самохи!

* * *

И вот тут с верхней точки, наверное, с самого последнего ряда амфитеатра Дворца спорта, мы начнем медленную панораму...

...плавно перемещая свой взгляд по рядам пустых кресел, пока не увидим противоположную трибуну...

А там, начиная с первого ряда и далее — вверх по рядам, действительно сидели около ста пятидесяти молодых здоровых ребят явно спортивного склада.

Одеты они были все хорошо, но не в спортивном, а по-уличному. Лишь некоторые незначительные детали в виде шапочек, курток с эмблемами выдавали в них профессиональных спортсменов.

Сейчас они все смотрели на стоящего перед ними Толика, который говорил:

—... Ну чего, пацаны?.. Я переговорил со всеми — и с вещевыми рынками, с киоскерами и лоточниками у всех станций метро нашего района, с магазинщиками... Ну, короче, со всеми частничками, начиная с челноков и кончая шарашками по ремонту всякой мути — обуви там... часов, бытовых электроприборов... Ну и так далее. Я сказал им, что мы им всем «выстроим крышу» от отморозков-рэкетиров, от любых бандитов и от ссучившихся ментов — за пятьдесят процентов того, что они откатывали им. Но на условиях, что потом, на следствии и в суде, они не будут пугаться и менять свои показания... За это я пообещал им здоровье и неприкосновенность в любом случае.

— А кто с судами будет разбираться? — крикнули из третьего ряда.

— Там сейчас тоже круто берут — только отстегивай! — добавили сверху.

— Это направление примет Лидочкин пахан — Николай Иванович. Вы его знаете. Он сейчас ушел в отставку, времени у него теперь — хоть жопой ешь, так что с его опытом мы будем в полном поряде! Ну и еще кое-кто...

— Это Толик меня имел в виду...

— А почему это Николай Иванович вдруг ушел из милиции?

— Это его ушли. Кому-то в ГУВэДэ понадобилась должность полковника Петрова для своего племянника, которого выгнали из Главка за взятки...

* * *

Толик оглядел полтораста человек, сидевших перед ним, и спросил:

— Ну как, пацаны, пойдет?

Пацаны молчали, думали...

Потом встал тот самый «шкаф» — тяжеловес, который когда-то проводил в деревне собрание в защиту прав домовладельца Самошникова, оглядел всех своих приятелей-спортсменов и сказал Толику:

— Об чем базар, Самоха?! Дети кушать хотят каждый день. А работа есть работа. Вперед, Толян!..

Удар в челюсть был таким мощным, что здоровенный парняга, только что пересчитывавший деньги, полученные от хозяина лавки с кожгалантереей...

...перелетел через проход между маленькими магазинчиками и обрушил собой почти всю обувную лавку!

Да так и остался лежать под грудой свалившейся на него дешевой дамской обуви...

Его партнер по бизнес-рэкету бросился было вперед, вытаскивая пистолет, но тут же был перехвачен за руку...

...затем последовал мгновенный бросок через бедро, в воздухе мелькнули ноги подельничка-рэкетира...

...а уж затянуть им сзади руки пластиковым наручником было делом нехитрой техники.

Трое парней из команды Толика Самохи поставили двух рэкетиров на ноги, сказали:

— Братва... Так как вы у нас сегодня первые ласточки — вам приз: валите отсюда на хер на все четыре стороны. И передайте по цепи: кто еще раз сюда сунется, да еще с вольтами или с перышком — пощады не будет.

Один из команды в мгновение ока разобрал отобранный пистолет, выщелкнул патроны из обоймы и...

...сильно размахнувшись, зашвырнул кожух пистолета в одну сторону, пружину в другую, патроны в третью, а сам остов бывшего пистолета в четвертую — и сказал рэкетирам:

— Валите, валите... И запомните, теперь вас никто не спасет — ни братки ваши, ни менты купленные. А бугру своему поклон от Толика Самохи передайте. Физкультпривет!

У винного ларька двое из команды Толика толкуют с тремя бандитами-вымогателями...

Мы не слышим, о чем они говорят, но видим...

...как вдруг один из бандитов летит мордой об асфальт...

...второй влипает в жидкую стенку ларька и проламывает его...

...третий ударяется в бега...

Паренек из команды Толика вытаскивает из кармана бандита пачку денег, возвращает деньги пожилой накрашенной тетке — хозяйке ларька, успокаивающе похлопывает ее по плечу...

Потом наклоняется к лежащему бандиту, что-то говорит ему, тот в страхе отползает, встает на неверные ноги и скрывается...

Ребята из команды Толика наклоняются над третьим — тот не подает признаков жизни. Один говорит другому: