Она резко прикладывается головой к торчащему из низкого потолка камню. До этого она даже не осознавала, куда идёт.

– Опять ты? – приветствует её Хайден. На этот раз он занят работой: грузит в тележку продукты для сегодняшнего ужина.

Бэм обращается к охраннику:

– Пойди принеси мне чего-нибудь попить.

Тот хлопает глазами:

– Но вода и всё такое – оно ж всё здесь…

– Отлично. Тогда пойди и раздобудь мне суши!

– Чего?..

– Ты правда такой дурак или прикидываешься? Пошёл к чёрту!

– Есть, мисс Бэм. – Страж выметается из помещения, второпях спотыкаясь о собственное ружьё.

– «Мисс Бэм»? – Хайдену весело. – А что, подходящее имя для учителя начального класса. Никогда не задумывалась о такой профессии?

– Терпеть не могу детей.

– Да ты и взрослых не переносишь. И если уж на то пошло, то и всех, кто в промежутке.

Неизвестно почему, от этих слов к глазам Бэм подступают слёзы, но она удерживает их – нельзя, чтобы Хайден увидел её плачущей.

– У тебя кровь, – говорит Хайден и, обеспокоенный, делает к ней шаг, но Бэм отмахивается.

– Всё у меня в порядке. – Она щупает лоб – ну да, ссадина. Самая мелкая из её проблем. Надо будет потом отыскать мальчишку с зубной ниткой. – Нам нужно поговорить.

– О чём?

Бэм оглядывается – не вернулся ли охранник. Нет, они одни.

– Я обещала тебе своё ухо. Вот оно. Валяй.

Рейд начинается без предупреждения – так заявляется по ночам команда инспекторнов-сборщиков. Но здесь действует настоящий спецназ, не похожий на тот детский, в который играют ребята Старки. Нападающие транкируют подкидышей, охраняющих вход в рудник – те даже оружие поднять не успевают – и наводняют туннели, вырубая всех, кто попадается по дороге. Их приказ чёток: взять Мейсона Старки.

Переполох будит ребят в глубинах рудника, и те успевают вскочить и схватиться за оружие – к нему они научились прибегать без промедления и без страха. Несколько нападающих валятся на пол, но на их место накатывают другие; и у этих такое оружие, какого подкидыши в жизни не видали: армейские пулемёты, с невероятной скоростью мечущие крохотные транк-дротики. Вокруг подкидышей словно вырастает стена бессознательности, сквозь которую не пробиться. Ряды защитников, окружающих Старки, падают, пока он не оказывается один на один с силами захватчиков.

Старки вскидывает свою винтовку, но не успевает ничего сделать: нападающие забирают у него оружие и хватают его самого.

Вся операция заняла меньше четверти часа.

Как же он ошибался, считая себя неуязвимым! Теперь он это знает. Убежище подкидышей было хорошо спрятано, однако полицейские собаку съели по части выслеживания самых хитроумных беглецов. Старки сопротивляется, но без толку – от боли в изуродованной руке, сжатой в железных тисках конвоира, всё его тело лишается сил, совсем как тогда, с Бэм.

Вокруг него в туннелях валяются без сознания его драгоценные подкидыши с крошечными пятнышками крови на одежде в местах, куда вонзились транк-дротики. Сопротивление полностью подавлено. Те, кто ещё не транкирован, спасаются бегством. Подкидыши понимают – они разбиты наголову.

– Уходите в выработки! – кричит им Старки. – Как можно глубже! Не давайтесь им живыми!

Несмотря на владеющий Старки страх, в сердце его по-прежнему пылает злоба, которую он всегда так хорошо умел направлять в нужное русло. И ещё в нём живёт сознание того, что став мучеником, он обретёт вечность.

В открытый вход задувают мощные порывы ветра, но это не естественный ветер. С вышины спускается вертолёт – темнее самой ночи; шары перекати-поля разлетаются из-под него во все стороны, торопясь освободить место, как будто боятся быть раздавленными тяжёлой машиной. На этот раз у Старки нет в запасе никакого трюка, чтобы сбежать, поэтому он пытается обратить негатив в позитив: «Я настолько важная персона, что для меня не пожалели вертолёта!» – думает он.

Дверца открывается, и его швыряют внутрь, где Старки и приземляется на все четыре. Левая рука взрывается болью. «Почему меня не транкировали? Я этого не вынесу. Пусть всё закончится! »

Он ощущает, как вертолёт взмывает вверх. Старки поднимает голову, осматривается – и обалдевает. Вместо стальных кресел для перевозки узников здесь роскошная обстановка из кожи, начищенной меди и полированного дерева. Совсем не это он ожидал увидеть. Не вертолёт, а прямо тебе кают-компания шикарной яхты.

В одном из мягких кресел, лицом к экрану телевизора, сидит мужчина в слаксах и удобном свитере. Нажав на кнопку паузы на дистанционном пульте, мужчина поворачивает кресло к новоприбывшему. Старки подташнивает. Может, его всё-таки транкировали, и это последняя мимолётная галлюцинация перед тем, как он впадёт в забытьё? Однако зрение его не мутится, картина остаётся реальной, а головокружение и тошнота объясняются движением вертолёта.

– Мейсон Майкл Старки, – произносит мужчина. – Мне давно хотелось познакомиться с тобой.

У него тёмные волосы с проседью на висках. Разговаривает он на прекрасном английском без малейшего намёка на какой-либо региональный акцент, и дикция настолько совершенна, что Старки становится не по себе.

– Что происходит? – спрашивает он, понимая, что должен узнать ответ, хоть и страшится его услышать.

– Не то, что ты думаешь, – заверяет незнакомец. – Присаживайся. Нам предстоит многое обсудить. – Он нажимает кнопку на пульте, снимая видео с паузы. На экране один за другим идут клипы из выпусков новостей, главным героем которых является Старки. – Поздравляю. Ты стал знаменитостью за одну ночь.

Старки собирает всю свою волю и поднимается на ноги. Вертолёт чуть кренится на правый борт, и парню приходится опереться о стенку.

– Кто вы? – спрашивает он, не приближаясь к собеседнику.

– Друг. Пока это всё, что тебе требуется знать. Что до моего имени… гм, имя – любопытная штука. Имена определяют нас, а я не хочу, чтобы меня что-то определяло. Во всяком случае, не при текущих обстоятельствах.

Однако Старки слышал, как во время его ареста прозвучало чьё-то имя. В суматохе лидер подкидышей не обратил на него внимания, но сейчас припомнил, что оно начиналось на…

– Ваша фамилия, – вызывающе заявляет Старки, – начинается на «Д» .

Собеседник слегка, еле-еле заметно, выведен из равновесия. Он похлопывает по стоящему рядом креслу.

– Будь добр, присядь, Мейсон. Турбуленция – вещь капризная.

Старки неохотно садится. Похоже, мужик собирается предложить ему сделку. Вопрос – какую? И Батальон подкидышей, и его командир их руках. Может, они воображают, будто ему известно, где Коннор Лэсситер? Но даже если бы и так, то Старки для инспекторов по делам несовершеннолетних сейчас добыча покрупней. Так с какой стати им вступать в переговоры?