— Тебя надо прогнать из клана, — спокойно сказал старец. — Трус. Мы еще побеседуем с тобой после победы.

— Ну-ну, давай лезь своей башкой в петлю, козел старый, — прошипел Павин Иске. — Расскажешь мне потом про свои “победы”!

Хоть на голове Элеоноры О'Кейси и был надет один из “запасных” шлемофонов, которые носили остальные пехотинцы, но, в отличие от последних, она так и не научилась толком обращаться со сложной электроникой. Беспрерывные хрипы, звуки взрывов, невнятные разговоры постоянно раздражали ей слух. Поскольку самостоятельно разобраться в какофонии звуков не представлялось возможным, ей приходилось обращаться за помощью к соседям. В данном случае таким единственным “транслятором” оказался Поертена. Что, естественно, создавало свои проблемы.

— Что происходит? — периодически спрашивала она у оружейника. Элеонора, Мацуга и троица пилотов сидели посреди груды ящиков с боеприпасами в помещении, напоминавшем пещеру. Помимо гражданских здесь также располагались раненые, доктор Добреску, погонщики и девятнадцать встревоженных флер-та. От животных распространялся запах почище, чем в конюшне.

— Пенистых скинули со стены, — отвечал коротышка пинопанец, пожимая плечами. — Однако они хотят снова пойти на штурм. Капитан собирается вскоре что-то объявить.

— Как там Роджер? — поинтересовался Мацуга. На нем также был одет шлемофон, и он краем уха уже слышал о ранении принца.

— С ним все в порядке, — сказал Поертена. — Просто шок. Сейчас он в норме.

— Рад за него, — сказал Мацуга. — Очень рад.

— Прекрасно, — кивнул головой Панер, прослушав известие. — Прекрасно. Передайте его доктору Добреску при первой же возможности. Понимаю, что сейчас это пока рискованно, но как только мы сможем открыть ту дверь, я хочу, чтобы его перевели в здание крепости.

Проследив через щель амбразуры за перегруппировкой врага, капитан покачал головой. Несмотря на то, что земляне изрядно потрепали кранолту, варвары все лезли и лезли. Панер послал своему чипу мысленную команду, чтобы тот переключился на общую волну.

— Ребята, враг возвращается для следующего приступа. У нас имеются раненые, значит, нас будет меньше на стене. Я хочу попросить взводных сержантов отобрать среди раненых тех, кто в состоянии ходить и держать в руках оружие. Кроме того, найдите еще людей, способных пополнить ряды гренадеров. Складывается ощущение, что туземцы не обескуражены случившимся. Крепитесь. Вскоре снова придется стрелять.

— Гренадеры! Когда враги снова попрут через ворота, я хочу, чтобы вы усеяли двор их трупами. Если варвары примутся взбираться по лестницам на стены, возвращайтесь в бастионы.

Капитан подумал, что бы еще такое напутственное сказать, но единственная фраза, которая приходила на ум: “Еще раз на подвиг, мои друзья!”, была бы излишне театральной, а потом он просто отключил микрофон.

На несколько секунд в эфире воцарилась тишина, нарушаемая лишь лаконичными сообщениями по поводу огневых позиций и целей. Затем вдруг на локальной волне для третьего взвода пробился такой знакомый голос Джулиана.

— Так, второе отделение. Я понимаю, что не могу быть в этот момент с вами, но я хочу вам напомнить, что… что… вы воины Великой Империи, черт ее дери.

Затем послышалось хриплое всхлипывание, и Джулиан, задыхаясь, выговорил:

— Я очень хочу, чтобы вы не ударили в грязь лицом. Запомните: непрерывный мощный массированный огонь!

Неожиданно раздался смех — сержант Джин выражал недовольство, что бойцы отряда не умеют толком общаться по радио, однако сквозь его громкое скрипучее подхихикивание было ни черта не разобрать.

— Запомните, — продолжал Джулиан, всхлипнув в очередной раз. — Вы солдаты… Великой Империи! Вы лучшие, самые лучшие. Ну, может быть, не самые совершенные — иначе вы бы попали в Золотой батальон, но на самом деле…

— Джулиа-а-ан, — завыл Джин. — Сто-о-оп!

— И я еще хотел бы добавить… может быть, мы видимся все вместе в последний раз… — не унимался сержант.

— Внимание! Все к огневым рубежам! — протрещал по общей волне голос капитана Панера, перебив трансляцию по взводной сети.

— Гронинген, — Джулиан с удушливым всхлипом обращался к самому уродливому и простоватому верзиле во всей компании. — Я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя!

Элеонора удивилась и очень испугалась, завидев одетую в бронежилет женщину, упавшую вдруг неподалеку от нее. О'Кейси привстала, желая оказать ей помощь, но Поертена поднял руку вверх, остановив ее и прислушиваясь к информации, передаваемой по радио. С испугом наблюдая за оружейником, лицо которого вместо прежнего испуга выражало теперь лишь досаду, она опять перевела взгляд на амазонку, безуспешно пытавшуюся подняться на колени. Все ее тело дергалось словно в конвульсиях. Элеоноре даже в голову не могло прийти, что такое могло с ней приключиться, как вдруг оружейник начал смеяться. Соскользнув вниз со своего насеста, сооруженного из ящиков с боеприпасами, и ухватившись за бока, пинопанец взглянул на доктора Добреску. который, сидя несколько секунд с открытым ртом, вдруг тоже заливисто захохотал.

— Третий взвод! — пролаял Панер, когда оружейные залпы и взрывы гранат опять понесли смерть во вражеские цепи. — Сержант Джин! Чем вы там, мать вашу, занимаетесь?

— А… — не нашелся что ответить Джин, затем, не выдержав, снова захохотал. — Извините, — его душил смех. — Извините, сэр, э…

Яростная волна огня обрушивалась на варваров, кося их направо и налево, а до Панера продолжал доноситься с парапета приглушенный маниакальный смех.

— Сержант Джин! Что там, черт возьми, у вас происходит?

— Ах… — Это все, что смог произнести Джин. Выпустив очередную неконтролируемую очередь автоматического огня, сержант опять зашелся от смеха.

Панер в ярости зарычал на Джина, затем переключился на взводную волну, и как раз в тот момент до него донеслись слова Джулиана:

— Нет, правда, правда. Я люблю тебя! — завершившиеся истерическим гоготом, так как до очумевшего Гронингена наконец-то дошел комизм ситуации и он во всеуслышание весьма недвусмысленно и популярно объяснил, что произойдет, когда он доберется до шеи Джулиана.

— Джулиа-а-ан! — нетерпеливо начал Панер, затем сделал паузу, так как заметил улыбки на лицах бойцов. Некоторых буквально душил нервный смех. Капитан успокоился, сообразив, что по крайней мере хоть один взвод не впал в пессимизм и вовсе не собирается погибать в ближайшем будущем.

— А я хочу, — всхлипнул Джин, — доложить старшему сержанту, что я ее то-о-оже люблю!

— Так, ладно, ребята, — сказал Панер, качая головой и пытаясь удержаться от смеха. — Давайте успокоимся и постреляем еще немножко в пенистых, хорошо?

— Договорились, — откликнулся Джулиан. — Извините, шеф.

— До этих тупых варваров дойдет когда-нибудь, что они проиграли, или нет? — устало произнес Панер.