— Ради бога, поехали в отель.

Женщина поняла и подошла к Чарли, она едва доходила ему до груди. Залопотала так зло, что он отступил назад. Говоря, она потрясала кулаком, свирепо уставившись ему в глаза, будто не веря, что он ее не понимает.

— Она говорит, ей нужно смотреть.

— Ладно. — Он взглянул на людей в аптеке. Они улыбались и ободряюще кивали. — Ты можешь попросить их уйти? — спросил он водителя. Тот что-то прокричал по-китайски. Никто не двинулся.

— Все это как-то неловко, — сказал Чарли.

Водитель опять что-то прокричал, но без толку. Народу еще добавилось. Что он мог поделать? Его спина пульсировала от боли в любом положении. Он повернулся спиной к толпе и ослабил пояс на брюках. Старуха подошла сзади и без предупреждения сдернула с него штаны, так что они упали до самых колен. Он вцепился в резинку трусов.

— Что она!..

Она задрала ему рубаху сзади, стянула трусы и осмотрела его бледные, покрытые шрамами ягодицы, которые теперь были печально выставлены на всеобщее обозрение. По толпе прошел шумный ропот. Она поковырялась в самом большом шраме и что-то объявила водителю, потом натянула на Чарли трусы.

— Она говорит, что сделать тебе очень хорошее лекарство.

Он поспешно застегнул брюки, а водитель помог справиться с пиджаком. Старуха вернулась к составлению своего снадобья, часто вскидывая на Чарли глаза, подобно уличному художнику. Затем растолкла все в порошок, извлекла несколько посторонних частиц, нежно подула на кучку и ссыпала ее в квадратный конверт, запечатала его, написала несколько иероглифов и вручила Чарли. Толпа с одобрением загудела.

— Это чай. Ты пьешь утром и вечером, пять дней, — сказал водитель.

— Заваривать в горячей воде?

— Пей воду, пей лекарство, пей все до конца.

Чарли понюхал конверт. Пахло отвратительно. Возможно, это яд.

— Как это называется?

Водитель переадресовал вопрос женщине. Она ответила не поднимая глаз, вытирая прилавок.

— Весенний бамбук, — сказал водитель.

«Пис-отель», мрачная глыба в стиле арт деко, находился на другой стороне реки. Неподалеку от отеля такси и велосипеды двигались потоком по Жонгшан-роуд. На каждом углу улицы, воровато оглядываясь, толпились менялы. Женщины продавали открытки, приставая к каждому, кто смахивал на иностранца. Несколько человек из представителей миллионной армии строительных рабочих отдыхали после ночной смены на скамейках. Все они были крестьянскими парнями из отдаленных провинций, их собственность состояла из рабочих инструментов. Предприимчивые шанхайские девушки с американской косметикой и японскими мобильниками выглядели обеспеченными.

Водитель внес его вещи в отель. Из номера Чарли позвонил администратору и попросил принести кипятку. Затем все сделал, как велела целительница: насыпал ложку порошка в чашку, залил горячей водой, размешал, добавил сахара и выпил все это тремя огромными глотками. Потом улегся на кровать и взялся за телефон. В Шанхае было шесть часов вечера, в Нью-Йорке шесть утра. Рановато, конечно, для звонка Тауэрсу, но уж больно не терпелось. Он набрал номер. Трубку сняли.

— Тауэрс? Это Чарли Равич, собирался оставить сообщение.

— Я сегодня ранняя птаха, мы заканчиваем досье на тех трех женщин.

— Хорошо, — сказал Чарли.

— Досье будут готовы сегодня, мы их вам вышлем.

— Отлично, — ответил Чарли, впрочем, не особенно заинтересованно. — И вот еще что, не посылайте их в мой офис, пошлите прямо сюда.

— О'кей.

— У меня еще одно имя, которое я бы хотел проверить.

— Говорите!

— Мелисса Вильямс, живет в городе, в центре, я думаю, лет двадцать пять, с высшим образованием.

— Полагаю, что у вас нет ее номера социального обеспечения.

— Нет.

— Это ничего. Мы его раздобудем в минуту. Как она выглядит?

— Белая, стройная, темные волосы, рост примерно пять футов семь дюймов.

— О'кей.

Чарли встал с кровати и подошел к окну. На той стороне реки сверкали огни Пудонга.

— Когда я смогу получить досье?

— Неполная информация будет уже завтра.

— Понимаю.

— Чем еще могу служить? — спросил Тауэрс.

— Да, вот еще что. Ради бога, не называйте Марте последнее имя.

— Но она же мой босс.

— Сделаем исключение, — сказал Чарли. — Пришлете счет прямо мне.

— Вы готовы платить?

— Я готов.

Он попрощался с Тауэрсом, включил на секунду Си-эн-эн — узнать результаты вчерашнего бейсбольного — затем спустился вниз, чтобы встретиться с Андерсоном во французском ресторане отеля. В лифте он вспомнил про спину. Кажется, стало лучше. Андерсон, мясистый парень лет тридцати пяти, в хорошем костюме, уже ждал его. Он уверенно пожал Чарли руку.

— Очень рад вас видеть, мистер Равич.

— Я в чертовски скверном настроении, Том.

— Да, понимаю.

— Я вовсе не на другом полушарии, — продолжил Чарли, когда они сели. — Ты, может, думаешь, что я там, но я здесь. Я тебя буду теребить до тех пор, пока ты не закончишь это строительство. Я позвоню твоему начальству и расскажу, как скверно ты справляешься со своей работой. У вашей компании контракты на постройку еще пяти заводов по производству телекоммуникаций в Азии, Том. Они не являются нашими прямыми конкурентами. Я лично знаком с тремя главными управляющими этих компаний. В течение двадцати минут я могу связаться с каждым из них. Множество людей доверяют тебе, Том, хотя и не знаю почему. Теперь ты должен исправить ситуацию. Или я найму кого-нибудь другого управляющего. Это обернется для меня лишними расходами, но тогда мы, возможно, войдем в график. Кроме того, мы будем судиться с твоей компанией, чтобы компенсировать потери. — Чарли сделал паузу, наблюдая, дошли ли его слова до собеседника. — Теперь ты меня понимаешь?

— Да.

Андерсон докурил сигарету до фильтра. Бен был бы сейчас в его возрасте. Чарли ждал ответа.

— Послушай, у меня такое чувство, что я знаю, что происходит, — сказал он.

Андерсон поднял глаза.

— Вы знаете?

— Ты уже сколько в Шанхае? Шесть месяцев? Год?

Андерсон кивнул со смущенной гримасой на лице.

— Десять месяцев.

— И ты здесь совсем сбился с пути истинного?

— Да.

— Но дело вовсе не в жаре, и не в языке, и не в толпах народа, и не в шуме, хотя все это малоприятные вещи.

— Наверное.

— Как называется та улица с барами? — Чарли там бывал — эти заведения были полны немцами, австралийцами и американцами, и на каждого иностранца приходилось по три-четыре китайские девушки. — Итак, у тебя возникли небольшие проблемы с местной культурой?