Фотография кошки напомнила ему о Боэции. Он прошел в главный зал и спросил, где у них выставлены энциклопедии. И нашел статью про Боэция. Римский философ, переводчик, политический деятель… обвиненный в измене, он в ожидании казни написал трактат «Утешение философией», где утверждал, что все переменчиво и зыбко… все, кроме добродетели. Ребус прикинул, не поможет ли ему эта книга разобраться в судьбе Дерека Реншоу и в том, как повлияла она на его близких. Однако в помощи этой он усомнился. Слишком часто в его мире виновные уходили от наказания, а жертвы оставались неведомыми. Хорошие люди страдали, плохие же — нет. Если Господь так и замысливал, то этот старый пройдоха обладал неким извращенным чувством юмора. Легче думать, что никакого предварительного умысла тут не было, что в школу Ли Хердмана привел слепой случай.

Но Ребус подозревал, что и это не так.

Он решил направиться к мосту Георга Четвертого, выпить кофе и покурить. Предварительно он позвонил Шивон, чтобы сообщить, что у него дела в городе и заезжать за ним не надо. Судя по ее голосу, она восприняла его слова довольно равнодушно и даже не проявила любопытства. Похоже, что она начала отдаляться от него, и винить ее за это было трудно. Он всегда как бы притягивал к себе несчастья, что не пошло бы на пользу ее карьере. Р1 все-таки, думал он, дело было не только в этом. Может быть, она всерьез видит в нем коллекционера, норовящего слишком близко подойти к тем, кто ему нравится или интересен. А такая близость не всегда удобна и уместна. Он думал о веб-сайте мисс Тири, о том, как с помощью этого сайта создавалась иллюзия известной связи. Но отношения оставались односторонними: наблюдатели видели ее, она же их — нет. Может быть, и она была одним из «экземпляров» коллекции?

Сидя в кафетерии «Слон» и потягивая из большой, чашки кофе с молоком, Ребус вытащил мобильник. Сигарету он выкурил перед входом: он вечно забывал, по каким дням разрешено курение в кафе, а по каким — нет. Нажимая кнопки ногтем большого пальца, он набрал номер мобильника Бобби Хогана.

— Что, наши Воплощения добродетели уже прибрали дело к рукам? — спросил Ребус.

— Не до конца. — Хоган сразу понял, что речь идет о Клеверхаусе и Ормистоне.

— Но ошиваются рядом?

— Общаются с твоей подругой.

Ребусу потребовалась лишь секунда, чтобы сообразить.

— С Уайтред? — догадался он.

— Именно.

— Ничто не доставит Клеверхаусу большего удовольствия, чем послушать сплетни обо мне.

— Может, этим и объясняется улыбка сладострастия на его лице.

— И в какой же степени теперь, по твоему мнению, я стал персоной нон грата?

— Никто ничего не сказал. Где, между прочим, ты находишься? На заднем плане я слышу шипение кофейной машины.

— У меня утренний перерыв, начальник. Только и всего. А вообще я копаюсь в послужном списке Хердмана.

— Ты знаешь, что с этим я потерпел фиаско?

— Не переживай, Бобби. Я еще не помню случая, чтобы чье-нибудь личное дело командование ОЛП отдало без ожесточенной борьбы.

— Как же тебе удалось заполучить дело?

— Окольными путями. Так можно выразиться.

— Не собираешься просветить меня поподробнее?

— Не раньше, чем обнаружу что-нибудь.

— Знаешь, Джон, угол расследования теперь несколько меняется.

— А если перевести это на простой английский?

— Вопрос «почему» теряет свою актуальность.

— По сравнению с куда более значимым вопросом о наркотиках? — догадался Ребус. — Так что в моих услугах ты больше не нуждаешься, Бобби, и мою часть расследования собираешься прикрыть?

— Это не мой стиль, Джон, как тебе известно. Я хочу сказать, что расследование может уплыть из моих рук.

— А Клеверхаус в клубе моих поклонников не числится?

— И даже не рассматривается как кандидатура.

Ребус задумался. Молчание нарушил Хоган:

— По тому, как обстоят дела сейчас, я вполне мог бы попивать с тобой кофеек.

— Тебя ограничивают в действиях?

— Переводят из рефери в четвертого запасного.

Ребус не мог не улыбнуться такой метафоре: Клеверхаус в качестве рефери, а Ормистон и Уайтред — как судьи на линии.

— А еще что нового? — спросил он.

— Яхта Хердмана. Та самая, где были найдены наркотики. Похоже, что, покупая ее, он большую часть суммы заплатил наличными, а точнее, долларами, интернациональной валютой, не совсем законной внутри страны. За прошлый год он несколько раз ходил на ней в Роттердам, что пытался утаить.

— Хорошенькое дело!

— Клеверхаус думает, что здесь не обошлось и без порнографии.

— Кто знает этого Хердмана. Чужая душа потемки, если не сказать — сточная канава.

— И может статься, он не далек от истины: такие места, как Роттердам, наводнены самым жестким порно. А наш друг Хердман оказался тем еще фруктом.

Ребус прищурился:

— В каком смысле?

— Мы взяли его компьютер, когда были у него дома, помнишь? — Ребус помнил: ко времени первого его посещения квартиры Хердмана компьютера там уже не было. — Экспертам в Хоуденхолле удалось выделить сайты, которые он посещал. Множество этих сайтов предназначалось любителям подсматривать.

— Ты имеешь в виду вуайеристов?

— Именно. Мистер Хердман любил наблюдать. И как тебе такая подробность: некоторые из сайтов родом из Нидерландов. Хердман расплачивался за них с помощью кредитной карточки.

Ребус глядел в окно. Начался дождь — мелкий и косой. Прохожие наклоняли головы и убыстряли шаги.

— Ты слышал когда-нибудь, чтобы порнобарон платил за проглядывание продукции, а, Бобби?

— Я вообще не знал, что есть такая штука.

— Есть, есть, уж поверь мне… — Ребус помолчал, потом прищурился. — Ты проглядывал эти сайты?

— По долгу службы мне полагается знакомиться с уликами.

— Опиши-ка мне их.

— Тебе нравятся такие дешевые зрелища?

— За ними я отправляюсь к Фрэнку Заппе. Ну, сделай мне одолжение, Бобби!

— Девушка сидит на кровати, в чулках с подтяжками, и всякое такое, а ты пишешь ей, чего ты хочешь, чтобы она сделала.

— И мы знаем, чего хотел Хердман?

— Боюсь, что нет. Видимо, эксперты смогли извлечь только то, что извлекли.

— А список этих сайтов, Бобби, у тебя имеется? — Ребусу пришлось слушать, как тихо хохотнула трубка. — Тогда я рискну сам догадаться. Был среди них сайт мисс Тири, озаглавленный «Проникновение во мрак»?

На другом конце — молчание, а потом:

— Как это ты узнал?