Толик отвернулся. Его темный колючий затылок выглядел трогательно, как неоперившийся птенец. Захотелось, честное слово, погладить его по головке. Маша сдержалась, хмыкнула. Запустила блинчик и позорно смазала, точь-в-точь как Толик. Хорошо, что он не видел.

Он сосредоточенно смотрел на свои брюки, оглаживая их на коленях. Не джинсы, а обычные черные штаны от костюма, все в разводах от гальки — смахивало на крокодилову кожу. Ни на что не способен сам, даже правильно одеться для ночевки под открытым небом… Она вздохнула. Что-то подсказывало: отмазаться от его проблем ей уже не удастся при всем желании. Причем не факт, что оно, желание, будет.

И вдруг он резко вскинул голову. Маша даже испугалась.

Заговорил горячо, быстро, с едва звенящей слезой:

— Я практически закончил расследование! Я знаю, кто убил Лилового полковника! Последние деньги потратил на телепорт-связь…

— Длинному звонил?

Толик умолк и несколько раз скорбно кивнул. Продолжил уже на полтона ниже:

— «По следам» больше нет… Вообще нет. Адрес не работает. Доступ к серверу закрыт, Длинный даже не успел перекинуть куда-нибудь материалы… Это они, Машка. Зачистили следы. Вместо того, чтоб меня убить.

— Гуманно, — съязвила она. И тут же прикусила язык. — Слушай, не переживай ты так. Может, какие-то чисто технические проблемы. Еще наладится…

— Хрен что-то наладится. И грант кончился. У Длинного уже другая работа… ну их всех нафиг.

— Подожди. Если ты знаешь убийцу… У тебя есть какие-то реальные материалы, доказательства?

— Показания Стара на диктофоне. Ну, тот пацан, помнишь, ты его снимала на ее дне рождения и еще потом здесь, на скамейке? Я был прав, он действительно всё знает. Он сейчас в больнице, и она к нему туда приходила. Это раз. Плюс твои фотки с бомжем, там бомж как раз и концептуален, у него был мундир!.. Но они-то сдохли вместе с сервером…

— Ничего, я тогда слила себе в компьютер. Негусто, конечно, хотя, с другой стороны… Слушай, так в чем же дело? Возвращайся в Исходник и публикуй свое расследование где угодно. Или твои грантодатели против?

Он снова помрачнел:

— Не знаю… Я из больницы сразу бросился Длинному звонить, пока они не перехватили. А когда Длинный сказал, что типа всё… я только вышел из пункта… тут они и объявились.

— И ты им, конечно, всё выложил?

Толик взвился:

— Тебе легко говорить! Почему ты не брала трубку, когда я звонил, а?! Кинула меня одного — против целой организации! Они отслеживали все мои перемещения, они в любой момент могли меня… Но я их сделал. Я рассказал только про нее. Что она возвращается в Исходник и время телепорта. Им хватило, отвязались.

Оказывается, это она, Маша, его кинула. Ну-ну. Намекнуть, что он сам кидает всех направо и налево — так не поверит же. Усмехнулась:

— И что, звонили после ее телепорта?

— Нет.

— Значит, можешь считать секс-миссию оконченной. Больше не позвонят.

— Ты так думаешь?

— Ага. У тебя полная свобода действий. Кати в Исходник, публикуйся и лови всемирную славу. Я тебе, так и быть, даже ключи от квартиры дам, только, пожалуйста, никуда не лезь, кроме компа… Фотки в каталоге «Бакунин», найдешь. И кто его, кстати, убил?

— Да те же экстремисты черномазые. Которые типа заложников захватили… ой.

Вот тут-то она и расхохоталась в полный голос. Впервые за всё время.

Ну скажите, как можно обижаться на это чудо в проклевывающихся перьях — после такого вот «ой»? Чтобы обижаться, сердиться, негодовать — надо принимать всерьез. А у нее никогда не получалось. Чем он, кстати, всегда с успехом пользовался и, похоже…

Нет. Воспользоваться ею у него больше не выйдет. Не выйдет ни у кого. Никогда.

— Да ладно, не щади мои чувства. Слабоватое, между нами, разоблачение. На покойников можно хоть все трупы Исходника и Среза вешать, хуже никому не будет. А с наследством что?

Толик закусил губу. Потом шмыгнул носом:

— Хрен его знает. Меня оно уже достало, это наследство. Наверняка же какая-то хрень, а те козлы… Машка! А если они только и ждут, чтобы я тоже отправился в Исходник? Вдруг они там опять…

— Вряд ли. В Исходнике у них дополна своих агентов. Было бы совсем тупо с их стороны снова подсылать к ней тебя. Расслабься. Счастливого телепорта, — она рывком поднялась с гальки.

— Машка!!!

Обернулась через плечо:

— Денег нет? Так позвони в кредит маме, пусть она тебе оформит билет в телепорту Исходника. Элементарно.

— А ты?

— Что я?

Он тоже встал, потянув за собой по камням сумку:

— Машка, поехали вместе.

— С чего это вдруг?

— Ну… А какие у тебя планы?

Ну наконец-то. Удосужился поинтересоваться чьими-то планами, кроме собственных.

И сразу стало тоскливо.

Над морем поднималось солнце, совершенно не розовое и даже не оранжевое, а уже ослепительное, дневное. Море потихоньку теряло оттенок асфальта, наливалось синим, а небо всё светлело, обесцвечивалось до белого, день обещал быть перекаленным, знойным. И правда, какие у нее планы на этот никчемный день?

Да и вообще.

— Я слышал в новостях, тебя ищут, — сказал Толик. — Надо объявиться на пункт Срезпола, пусть они тебе как жертве теракта оформят бесплатный телепорт. Ну, и мне попросим заодно…

Ага, кто бы сомневался. Бескорыстно, как всегда.

— Ни фига они не оформят, — бросила она. — Скорее всего, наоборот, задержат до выяснения. Триста лет оно мне надо.

— Задержат? Почему?

— Догадайся, ты же умный.

Толик подумал. Смотреть на это, как всегда, было забавно, однако Маша не улыбнулась. Отвернулась к морю. Оно подернулось серебристой рябью, и хотелось запустить хороший блинчик, но лень было нагибаться за камнем.

— Точно, — выдал на выдохе Толик. — Федор Брадай. Ваш телезвездун, тоже без вести… из-за него, да?

— Молодец, далеко пойдешь.

— Машка! — В голосе за спиной дрожало знакомое возбуждение. — Ты правда знаешь, где он? Да?!

А ведь у него чутье, устало подумала она. Интуиция, блин. По идее, понятия же не имеет, что Брадай тоже в очереди за наследством Лилового полковника, — а как заинтересовался! Не настолько оно его достало, чтобы отмахнуться от такого роскошного следа, покруче фоток с каким-то бомжем… но фиг вам. Она, Маша, больше в это не играет. Ни с Толиком, ни с кем бы то ни было другим.

— Ни черта я не знаю, — отмахнулась она. — И знать не хочу. Счастливо.