С удовольствием подышав сладковатым утренним воздухом, понаблюдав за прохожими и, съев, на зло Системе, мороженное, возвращаюсь в офис. Застаю коллег с похоронным лицами. По сконфуженным отведенным взглядам, понимаю, что шеф за меня заступился. В душе ликуя, прохожу на свое место, и, наконец, приступаю к переводу.

За работой незаметно наступает обеденный перерыв. Времени мало, и я, торопясь, беру такси и еду за мамой в больницу. Она уже топчется у входа в ожидании меня. Всю дорогу щебечет, не умолкая про то, какой Лев золотой человек, и какая больница новая, оборудованная по сравнению с их деревенской амбулаторией, а персонал-то такой дружелюбный — не передать. Хмыкаю, еще бы не дружелюбный он был по отношению к знакомой заведующего отделением. В общем, папе лучше, да и мама здорова — хоть сейчас в космонавты. А жизнь-то налаживается!

Крепко обнимаемся с мамулей на прощание. Сами смеемся: будто увидимся мы не через пару дней, а, как минимум, через месяц. Долго смотрю вслед убегающей электричке. Как же хорошо и тепло на душе, когда знаешь, что родные здоровы и опасность миновала.

Вернувшись на стоянку такси, ни одной машины не застаю. Правильно, станция у нас небольшая, поезда ходят редко. Что им тут простаивать? Лезу в сумку за телефоном, чтобы вызвать машину, но в сумке трубки нет. Негодую: так торопилась, что оставила его в офисе на столе. И маршрутки, как назло, отсюда напрямую до работы не ходят. Осматриваюсь и решаюсь, обогнув пустырь, который простирается слева от железной дороги, сесть на маршрутку с той стороны, и та аккурат привезет меня к офису. Решительно направляюсь по тропинке в нужную сторону. Дорожка хорошо протоптана, похоже, не мне одной пришла в голову эта гениальная мысль.

Чуть вдалеке стояла компания подростков — человек шесть. Они двинулись в одну со мной сторону чуть раньше. Иду, не обращая на них внимания, думаю об утреннем происшествии в офисе.

Погода чудесная, припекает солнышко, плащ пришлось снять и повесить на сумку, надеюсь ее китайские ручки выдержат ношу. Жмурюсь от ярких лучей, улыбаясь чудесному дню и прекрасному настроению.

Идущие впереди ребята, сворачивают с тропинки и направляются к полуразрушенному зданию молокозавода, заброшенному еще с войны. Провожаю их взглядом, бросаю беглый взгляд на развалины, и тут меня прошибает холодный пот. Все точь в точь, как во сне: вокзал, дети, заброшенное здание — опасность! Их там подстерегает опасность! Открываю карту в интерфейсе, ну точно это они!

Тринадцатилетние мальчишки: братья Вася и Петя Мирошниковы и Илья Власов. Бегу вслед за ними по тропинке, нервничая и не зная, что же мне делать. Телефона у меня нет, а пока буду бегать и просить о помощи, может случиться все что угодно!

Сейчас дети такие безбашенные. А уж эти, выросшие без родительской любви и ласки, и вовсе дикие хищные зверьки. Решаюсь. Если я сейчас спасую, и с кем-то из них случится беда, не прощу себе до конца жизни. Направляюсь быстрым шагом догонять ребят. Вряд ли они меня, конечно, послушают. Пошлют, да и дело с концом. Но может, хоть, расстрою их планы. Не дам наделать глупостей.

Дети уже скрылись в здании завода. Осторожно ступая по крошащимся ступенькам, заглядываю внутрь темного зева входа. Кирпичная кладка местами уже начала осыпаться от времени, выставляя на обозрение свои изъеденные ветрами и сыростью стены. Замираю, прислушиваясь. Откуда-то со второго этажа эхо доносит визги девчонок и гогот ребят.

Жуткое ощущение опасности не покидает. Может потолок обрушится, погребя под собою ребят? Или будут беситься и кто-то упадет с крыши. Что же придумать? Осторожно ступая по острой гальке, которая когда-то была бетонным полом, иду на звук. Перед глазами всплывает системное сообщение, которое вводит меня в шок:

Внимание! Опасность! Вы наступили на противопехотную фугасную мину Schuetzen-Dosenmine нажимного действия.

Dozenmine со времен Великой отечественной войны использовалась, как противопехотная мина-ловушка нажимного действия в помещениях, узких местах для совершения диверсий, террористических актов. Мина предназначалась для вооружения диверсионно-террористических групп гитлеровского Сопротивления (организация Wehrwolf) в тылу войск Красной Армии.

Срабатывание мины происходит от нажатия на крышку усилием, превышающим двадцать килограмм. Поражение человеку или транспортному средству наносится силой взрыва семьдесят грамм пентрита, составляющего основной заряд мины. В результате взрыва наносится тяжелое ранение нижних конечностей с травматической ампутацией стопы и нижней части голени.

Тактико-технические характеристики мины Schue.Do.Mi.

Тип мины………………… противопехотная фугасная нажимная

Материал корпуса……………………………… бакелит

Масса мины (снаряженной)…………………….. 112 гр.

Масса взрывчатого вещества (пентрит)……………………. 70 гр.

Усилие срабатывания…………………….. 20 кг.

Применяемый взрыватель………………………… встроенный

Время боевой работы……………………………….. не установлено

Самоликвидация/самонейтрализация……………. нет/нет

Срочно покиньте эпицентр предполагаемого взрыва!

Как же так? Неужели это все? Пред глазами проносится экспрессом вся моя никчемная жизнь, которая только стала налаживаться. Видимо, щедрый парень сверху, сыпавший весь предыдущий месяц, волшебный пепел Удачи на мою пыльную голову, плюнул, бросив это гиблое дело, поняв — я безнадежна. С моим бесспорным талантом влипать в неприятности, немудрено, что ему надоело до зубного скрежета всё это лицезреть, вот и пришло в голову взорвать меня, как хомячка, чтобы и места мокрого не осталось.

У каждой медали, конечно, две стороны — может это и неплохо? Не нужно больше ломать голову, как распределять накопленный опыт, в каком направлении развиваться, куда бежать и кого спасать из очередной беспросветной клоаки.

Все эти мысли проносятся в голове вихрем. Стою, боясь вздохнуть, моля, даже не Бога, а всю Галактическую составляющую, может кто, да услышит.

И телефона у меня с собой нет, как назло. Ну что за нелепость?

— Ребята, — хочу позвать, почему-то притихших детей, но вместо крика получается лишь блеяние со всхлипами.

Собираюсь с силами, чтобы позвать громче, но открыв рот, обрываю свой крик.

В комнату вбегает Лев. Я ошарашенно на него пялюсь. Он, замерев, бегает глазами, видимо вчитываясь в системный текст. По мере чтения, его глаза округляются, превосходя по размеру мои собственные, что сейчас, наверняка, размером с блюдца.

Меня начинает бить мелкая дрожь — явный предвестник истерики.

— Не дергайся! — рявкает он.

Мужчина, с яростным блеском в глазах, осматривает позу, в которой я стою, и пол вокруг меня. Он обходит вокруг меня осторожными шагами. Нервно сглатываю, следя за ним затравленным взглядом. Идет к куче мусора в дальнем углу комнаты, и что-то из нее достает. Поворачивается ко мне, и солнечный свет, тоскливо освещающий пустую глазницу разбитого окна, выделяет поднятый предмет. Острое стеклянное лезвие, будто схлестнувшись с лучами заходящего солнца, отбрасывает множество зеленых бликов.