«Это почти наверняка знаменитые мамонты Нардалборга», — подумал Катрат. Он так сильно дрожал, что лед на его бороде потрескивал. В горах водились и другие опасные твари, например котомедведи, но единственные живые существа, способные управиться со стаей веристов, это дикие мамонты. Так или иначе, их было очень много.

— Убить и съесть сырыми! — пробормотал он и был вознагражден одобрительным смехом.

Первые воины, разглядевшие чудовищные очертания животных, начали ругаться. Командиры флангов приказали повременить с переходом в боевую форму. Когда стало ясно, что на спинах огромных зверей сидят наездники, Джарлион велел стае остановиться.

«Нет, те, кто говорят, что мамонты большие, лгут», — подумал Катрат. Они огромны, а вожак просто невообразимо могуч. Их очень непросто нагружать, поскольку передние ноги мамонтов значительно превосходят по длине задние, зато один зверь может донести до Ледника около дюжины человек. Катрат насчитал двенадцать самок и четырех детенышей. Пятеро наездников кутались в меха, а на троих мех был выкрашен в зеленый цвет. Накидки еще двоих тоже были зелеными.

Когда караван остановился, самки сразу же занялись детенышами. Самец ходил по кругу, шумно принюхиваясь, но погонщик-настрианин держал зверя под контролем. Двое веристов принялись разгружать припасы, и Джарлион отправил центральный фланг им на помощь. Им доставили копченое мясо и галеты, которые не портятся целую вечность, и воины устроили настоящий пир прямо на снегу.

Верист в двухцветной накидке, вероятно, был сам командир охоты Хет. Джарлион поклонился и с полным ртом назвал свое имя.

— Счастлив вас видеть, мой господин.

Хет, насколько его удалось разглядеть, был большим и сильным воином с суровым лицом и холодной улыбкой.

— Рад помочь, вожак стаи. Мы не зря покинули дом. Если бы здесь никого не оказалось, мы бы просто восстановили запасы в укрытии. На дороге больше никого не осталось?

— Едва ли они живы. Мы потеряли шестерых.

— Они мертвы. Ваши люди поедят, а потом мы отвезем вас обратно. Если вы…

— А это еще что задерьмо?

Катрат не собирался говорить так громко, но флоренгианин, одетый в форму вериста, окончательно вывел его из себя. Урод развернулся.

— Кто-то что-то сказал?

Он был не слишком высок и довольно массивен, но такое впечатление наверняка складывалось из-за мехов, в которые он кутался. Его пояс и полосы говорили о том, что он — командир заднего фланга, красная стая, охота Нардалборга, войско Терека. В его широких скулах и глубоко посаженных глазах Катрат уловил что-то знакомое, но для него все флоренгиане были похожи друг на друга.

Командир охоты Хет мог бы запретить драку, однако он сказал:

— Я тоже что-то слышал. А ты что услышал, командир фланга?

— Кто-то назвал меня дерьмом, господин. — Флоренгианин пристально смотрел на Катрата.

Взгляд вожака стаи Джарлиона стал почти таким же мертвящим.

— Воин Катрат, ты что-то сказал?

Катрат еще не забыл издевательств, которым его подвергали во время этого ужасного путешествия.

— Я удивился, мой господин. На мгновение мне померещился враг.

Правильный ход: никто не станет карать его за оскорбления в адрес флоренгианских мятежников. Он с радостью отметил появление одобрительных улыбок.

— Разве ты больше ничего не сказал? — осведомился командир фланга. — Ты не назвал меня предателем?

Катрат пожал плечами. Если это дерьмо хочет подраться, то так тому и быть.

— Естественная ошибка.

— Разрешение получено, Орлад, — проговорил Хет. — Тебе следует снять меха, чтобы вы боролись на равных.

Печально затрубил мамонт. Катрат продолжал жевать, показывая несокрушимую уверенность в своих силах. Однако последний кусок не шел ему в горло.

Как и следовало ожидать, его противник струсил.

— Меня вполне устроят извинения, мой господин.

— Ты их не получишь, навозная рожа! — выпалил Катрат, прежде чем Джарлион успел отдать приказ. — Все флоренгиане трусы.

Зрители одобрительно зашептались, многие начали тихонько делать ставки. Катрат успел забыть, как приятно одобрение других людей; он почувствовал себя так, словно вновь оказался в Косорде.

— Ну? — Командир охоты выглядел еще злее, чем уродец. Впрочем, сам виноват, раз поддержал это ничтожество. — Непростительное оскорбление!

— Прошу отложить схватку до моего приезда из Трайфорса, господин.

— Вожак стаи Джарлион, сатрап на несколько дней вызвал командира фланга Орлада в Трайфорс, — прорычал Хет. — Я знаю, что только чувство долга удерживает его от получения удовлетворения прямо сейчас. Вы готовы отложить поединок?

— Если он вообще на него осмелится, — заметил Катрат, наслаждаясь одобрительным смехом остальных веристов.

Однако Джарлион не смеялся. Его лицо сильно покраснело.

— Мой господин, умение командира фланга поставить исполнение долга превыше всего заслуживает всяческих похвал. Я приношу свои личные извинения, мой господин. Я клянусь именем Веру, что если воин Хорольдсон не принесет извинений командиру фланга Орладу, когда тот вернется, то лишь из-за того, что я изобью его до смерти. Вас это устраивает?

Горло Катрата сжалось. Они не посмеют, правда? Избивают только рабов. Избить Героя? Сына командира войска? Все будут смеяться над ним! Он перейдет в боевую форму! Он обратится с просьбой к дяде Стервятнику…

— Подождите! — вмешался флоренгианин. — Вы сказали «Хорольдсон»? Это племянник сатрапа Терека, мой господин?

— Верно, да поможет нам Веру.

— Тогда я снимаю свою жалобу. Мне не следует наносить травмы близкому родственнику моего господина. Я не сразу расслышал.

— У него и в ушах дерьмо, — сказал Катрат.

Теперь он в безопасности. Никто не встанет на защиту этого червя. Смех превратился в радостные крики, прокатившись по всей стае. Катрат чувствовал себя превосходно.

— Готовьтесь выступать, вожак стаи, — велел Хет. — Орлад, подойди ко мне.

* * *

Когда они отошли туда, где никто не мог их услышать, лицо Хета исказилось от ярости. Орлад никогда не видел, чтобы у него так белели губы. Он тяжело дышал. Обычно Хет не ругался, но сейчас он продемонстрировал, что мастерски владеет этим умением. А в конце своей тирады он рявкнул:

— Я встал на твою защиту, а ты сделал из меня глупца. Ты опозорил всю охоту!

Удивленный Орлад ответил:

— Я искренне сожалею, мой господин. Я не знал, кто он такой.

Неужели Хет думает, будто ему это легко далось? После всего, что Орлад перенес за последнее время, Хет не имеет права сомневаться в его мужестве.