– Нет. Ничуть. Просто я не понимаю, почему она не сказала.

– Ну а я прекрасно понимаю. Ты не «некоторый» парень, Райан. К тебе девушки в очередь выстраиваются. Тебе не приходило в голову, что от этого она чувствует себя немножко неуверенно? Тарин все время висит на волоске, ждет, когда же ты взбрыкнешь и найдешь себе другую. Сказать по правде, мы все готовимся к этому дню.

– А я тебе скажу, что этого не будет. Эта женщина – моя. Я от нее не откажусь. Для меня других не существует, – объявил Райан.

В груди у меня что-то сжалось, и я тихонько ахнула.

– Ну, надеюсь, что это правда. Я к тому, что вы с ней знакомы всего пару недель, – с сомнением в голосе протянул Пит.

Я услышала, как звякнула поставленная на стол бутылка.

– Хочешь знать, почему она упирается? – довольно резко спросил Пит. – Потому что у нее хватает ума понять, что однажды тебя не станет рядом. У тебя столько возможностей выбирать женщин, сколько другим мужикам и не снилось. Тебе и искать не придется: они уже готовы и ждут перед ее баром. Тарин – умная, привлекательная женщина. Позволь тебе сказать, у нее тоже есть выбор. Знал бы ты, сколько парней западает на нее каждый день.

– Я знаю. Видел, – признал Райан.

– Ну вот. Но она не такая и никогда такой не была. А после того, как какой-то слизняк из Сипорта счел, что ее одной ему мало, почему бы ей не ждать того же от тебя? – спросил Пит. – Когда ты занимаешься своей работой и страстные актрисы усаживаются тебе на колени и качают грудями перед твоим носом… разве легко устоять? Здесь ее жизнь, Райан. Здесь ее опора. Больше ей не на что рассчитывать. Она все это выбила потом и кровью. А ты пришел и все отобрал. Когда вы расстанетесь, она каждый раз, взглянув на эту новую стену или дверь… Слушай, окажи нам услугу, если ты не любишь Тарин на сто процентов, если не готов остаться с ней на всю жизнь, тормози. Не причиняй ей такой боли.

– Пит, я ничего не хочу у нее забирать, я не хочу причинять ей боль, – серьезно сказал Райан. – Я хочу разделить с ней все, что имею. Жизнь, деньги… Хочу, чтобы она стала матерью моих детей.

От этого признания я чуть не упала. И услышала, как громко вздохнул Райан.

– Пит, я понимаю, ты еще плохо меня знаешь, но поверь, я покончил с глупостями. Я потерял голову, как только…

Что – как только? Я пригнулась к двери, чтобы лучше слышать.

– О, я только сейчас понял. Она с первого дня заботилась обо мне. Даже не со дня – с первых секунд, как только я вошел в ее заведение. Зная Тарин… Она, наверное, не рассказывала, как мы познакомились? Тарин остановила преследовавших меня фанаток. Ради меня закрыла паб, и сейчас… опять то же самое. Неудивительно, что она сегодня такая грустная. Я выбиваю у нее почву из-под ног. Ох, дьявол, как бы это исправить?

– Не знаю, – буркнул Пит. – Жениться на ней? Никогда не бросать ее ради этого голливудского дерьма? Какого ответа ты ждешь?

– Пит, я ее люблю и уже ей признался. Я никогда такого не испытывал, ни к кому. Я знаю чего хочу: жить с ней.

– Знаю, Райан. Это видно, когда ты на нее смотришь. – Пит тяжело вздохнул. – Ну, парень, только не обижай ее. Мне очень не хочется разбивать твою прекрасную физиономию, если ты разобьешь ей сердце.

– Когда встретишь родителей, у меня будет съемка. Я позвоню в перерыве, – говорил Райан, втирая шампунь мне в волосы.

Я откинулась назад, чтобы ополоснуться под струей.

– Я, наверное, завезу их пообедать поближе к съемочной площадке. Там у причала есть симпатичный ресторан.

– Предупреждаю… папа наверняка захочет заплатить за обед. Если будешь спорить, он обидится. – Райан понимающе усмехнулся мне.

– Сын в отца? – пошутила я, размазывая ему по груди мыльную пену.

– Точь-в-точь. Но завтра, когда мы повезем их ужинать, он передаст мне чек – увидишь. Слушай, а может, лучше отвезти их на съемки ближе к вечеру? Я бы очень хотел тебе показать, чем зарабатываю на жизнь, раз уж кино ты не смотришь.

– Не знаю, – пробормотала я. – Проблем не будет сам знаешь с кем?

– А хоть бы и были, – поморщился Райан. – Я хочу, чтобы моя девушка… моя любимая, – он взглянул мне в глаза, – знала, чем я занимаюсь и куда ухожу каждый день. Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Мне это необходимо, Тарин.

– А ты уверен, что это не испортит тебе игры? Мне бы не хотелось…

Он закрыл мне рот мокрыми губами.

– Прошу тебя… – Нежно поцеловав, он ткнулся лбом в мой лоб. – Мне нужно, чтобы ты понимала, как я работаю. Чтобы увидела: на съемочной площадке я актер. Моя работа – притворяться. Мои губы, мое сердце и мое тело – они принадлежат тебе.

Я посмотрела на него и кивнула. После его разговора с Питом мне было ясно: он добивается моего доверия.

– Может, мне нарисовать плакат и вопить: «Райан, Райан»? – Я просто дурачилась.

– Ха, – рассмеялся он. – Ты только тогда выкрикиваешь мое имя, когда мы любовью занимаемся. А прошлой ночью ты назвала меня богом. Этот вариант тоже подойдет. – Он снова поцеловал меня.

Я надела симпатичные темные джинсы и белую хлопковую футболку с длинным рукавом, поверх нее – коричневую замшевую курточку на молнии, а шею обернула мягким зеленым шарфом. Хотелось сразу понравиться его родителям. Я нервничала из-за того, что знакомиться нам придется без Райана.

Мы договорились, что завтра я привезу родителей посмотреть на его игру. Райан показал мне фотографии матери и отца, чтобы я их легче узнала, хотя, должна признаться, снимок не отложился в памяти. Обоим было под шестьдесят, но выглядели они бодро и молодо. Я утешила себя тем, что они тоже будут меня высматривать.

Конечно, пока я дошла до машины, меня сфотографировали. Я решила выйти через переднюю дверь, поскольку бульшая часть папарацци околачивалась у задней. Позволила себе поискать глазами старый синий «плимут» и с облегчением убедилась, что Анжелики Стонтон нигде не видно. Однако на мою машину налепили несколько любовных записочек. Я собрала их и бросила на панель.

По дороге в аэропорт я высматривала фотографов в зеркало заднего вида и перевела дыхание, никого не обнаружив.

Остановившись на проходе к залу прибытия, я почувствовала, что нервы сдают: в животе образовалась тошнотная пустота. Отцов очаровать легче; я по опыту знала, что трудно приходится с матерями.

Поток пассажиров потянулся из зала в половине одиннадцатого. Рейс из Ньюарка прибыл с небольшим опережением графика.

– Тарин? – вежливо обратилась ко мне милая женщина.

Она оказалась точно такой, как я представляла. На дюйм ниже меня, стройная, но с легкой возрастной полнотой. Каштановые с рыжинкой волосы спереди были длинными и густыми, но коротко подстрижены на затылке. Я сразу ее узнала: у Райана было лицо матери, и глаза совсем такие же.